Поначалу мне показалось, что все вокруг ожило – ниточки оплели деревья, сарай, дом, заборчик, – и шевелились. Даже полено и воткнутый в бревно топор были покрыты загадочными созданиями. От назойливого шороха у меня в ушах засвербило, вытесняя из головы остатки былой бравады и осознания своей исключительности. Мне пришло на ум: черт, если где-то есть паутина, значит, рядом с ней должен быть паук! А если же паутина не совсем обычная, тогда и пауку суждено быть таким! Я решил спрятаться в доме. Но и там повсюду была паутина: она висела на стенах; покрывала печь, топчан, образа; лежала на полу, на кроватях. Она трепетала от сквозняка, и мне стало казаться, что еще чуть-чуть – и из этого чудовищного кокона уже не выбраться! Я забрался на чердак, а оттуда на крышу, но и там увидел почти то же самое. На каждой черепице и доске шевелились маленькие белые щупальца – полупрозрачные, похожие на плесень. И лишь сверху печной трубы ничего не было…
Так я просидел очень долго, – свесив ноги в закоптившуюся пасть молчаливого дымохода и зажмурившись, – до тех пор, пока меня не нашел Алексей. Когда я открыл глаза, никаких паутинок уже не было. Я начал искать на себе черную нить, но тоже ничего не увидел. Меня трясло, словно в лихорадке. Пошатнувшись, я упал прямо в руки отцу, взобравшемуся уже к этому времени на крышу.
Помню еще, что доктор, который был другом отца, назначил мне постельный режим на целую неделю. И вы не можете даже представить: с каким превеликим удовольствием я это предписание тогда выполнил!»
3
Человек в сером спортивном костюме, на котором красовался лейбл «Adidas» (с зеркально изображенными буквами «d») замолчал. Из-под расстегнутой мастерки выглядывала зеленая футболка. Большая скрепка на молнии, вероятно, была важным атрибутом в убранстве человека, так как даже ее ржавчина не послужила причиной от нее избавиться. Вверх по футболке упрямо полз сине-красный герой из комиксов и уже почти добрался до худой шеи хозяина. На ногах у хозяина ржавой скрепки были коричневые босоножки, имеющие свойство при каждом шаге противно поскрипывать. Но сейчас он сидел за столом, и босоножки молчали.
Евгений Трофимович Нещетный также не спешил что-либо говорить, с интересом продолжая разглядывать загадочного писателя. Невзрачным же тот был не только в одежде, но и во внешности. Крысиные желтые зубы, оттопыренные уши, крохотный нос, сальные взъерошенные волосы темного цвета… Подбородок? Его просто не было! Кисти? Натуральные коряги – такие же узловатые и длинные. И, конечно же, легкая небритость, отнюдь не прибавлявшая тому шарма. Хорошо еще, – отметил не без иронии редактор, – что от этой странной личности, представившейся еще более странным именем (которое никак не удавалось запомнить), вместо уксусного альдегида