– Мы за рулем, – пояснил он.
– Это ты так проявляешь солидарность? – хитро прищурившись, спросила Юля и крикнула уходящей официантке: – Девушка, принесите, пожалуйста, бутылку мозельского!
– В таком случае, за руль я тебя не пущу! – строго, словно отец, произнес Павел.
– Хорошо! Сам поведешь.
– И сам не стану. Если хочешь, закажем услугу, чтобы отогнали машину.
– Не стоит, я попрошу своего помощника. – Юлия достала телефон и, не дожидаясь ответа Павла, набрала номер. – «Сереженька, выручай, дорогой! Сможешь отогнать мою машину? Вот умничка! Я тебя поцелую! Записывай адрес…»
«Черт побери! Что такое… “Сереженька”, “умничка”, “поцелую”! – мысленно рассердился Вараксин и тут же одернул сам себя: – Похоже, ревную женщину, с которой провел меньше часа? Бред какой-то!» Он пытался рассуждать, выстраивая логическую цепь. Но возникшие ни с того ни с сего эмоции не поддавались логике.
– Ревнуешь? – словно прочитав его мысли, неожиданно спросила Юлия.
– Не знаю, – простодушно отозвался Павел.
– Сережа – мой ассистент. Нас связывает только работа. Ты не перестаешь меня удивлять. Если так будет продолжаться, боюсь, что ты можешь мне понравиться. – Юля придвинулась ближе к столу и пристально посмотрела на Павла. – Скажи, а почему вы расстались с женой?
Несмотря на прямолинейность вопроса, Юля не производила впечатления охотницы за мужчинами.
– Никогда не думал, что история чужого развода кому-нибудь может быть интересна, – неохотно ответил Павел.
– И все-таки? – настаивала она.
– Мы ошиблись. Приняли чувства за любовь, а оказалось…
– «Мы» – это оба или один из двоих? – не унималась Юлия.
– Ты была бы неотразима в роли, которую сыграл Броневой в «Семнадцати мгновениях весны»! – рассмеялся Павел.
– Отфечай на фопрос! – подыграла ему Юлия.
– Со мною Татьяна получила все то, что ей не нравилось, а особенно – мою работу. Ее мечты были о другом. В конечном счете, она своего добилась: удачно вышла замуж, и теперь у нее есть все, чего я не дал и дать не смог бы.
– А что в твоей работе такого, что ей не нравилось?
Павел внимательно посмотрел на Юлю. Только сейчас он заметил, как глубоки ее большие темно-серые глаза. Павлу казалось, что он проваливается в них, как в бездну. В голове всплыли стихи из юности, и он начал читать по памяти:
«Серые глаза – рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены…»
Павел замолк. Серьезный взгляд Юлии не отрывался от его лица. Потом она опустила голову и тихо произнесла:
– Это Киплинг. Чудесное стихотворение, оно всегда мне нравилось. Но ты не ответил на вопрос.
– А ты меня сейчас спрашиваешь как режиссер или как женщина? – Павел возвратил Юле ее же антитезу.
– Не