Выпьем чаю с пирогами
и согреемся душой.
Жизнь идёт меж берегами,
где пролив – как Бог большой.
Бородино ХХ век
или Великая Отечественная Война 41-го года
* * *
1
– Поведай, деда, неслучайно
вы воевали столь отчаянно
в сороковые годы?
Всемирного Земли качания,
глобального непонимания,
душ человечьих одичания,
накала политической породы…
2
Кто мог тогда предполагать,
что будет Гитлер вытворять
со всем Земным пределом?
И ты не думал воевать,
картофель думал убирать,
кормить семью, себя и мать,
занявшись мирным делом.
3
– Да, это так, мне до войны
милей родимой стороны
и не был целый свет.
И я любил поля и лес,
стога соломы, желтый плес,
и к лошадям мой интерес
любовью был согрет.
4
Но вдруг призыв, и ставят в строй
потенциал весь боевой,
но прежде – на учёбу.
Через полгода – лейтенант,
я выхожу на фронт, на танк.
И всю войну подряд вот так
в крови купаю робу.
5
Афган не менее страшён,
но если б кто-то перешёл
Кавказ со Сталинградом…
Он говорил бы что Афган —
учения для партизан,
пускай балуется пацан
с гранатой и снарядом.
6
Да, были страшные минуты,
когда мы стали лилипуты
Коричневого Гулливера.
Он «мессерами» нас месил,
он «тиграми» нас всех давил,
он пушкой «Дорой» нас бомбил…
Но не сломилась вера.
7
И тот, кто выжил в этот ад,
тот стал бессмертнейший солдат.
И что ему усталость?
Он немцев гнал как поросят,
пускай на дойче голосят,
пусть раны гирями висят.
Вся испарилась жалость.
8
Пускай всё было уж давно.
Есть документы. Есть кино.
Не глупая Европа.
Но как покажешь то, что мы
седели ровно три зимы,
на дне лежали как сомы,
зарывшись в ил окопа?
9
Но самый страшный личный бой
был рукопашный, он со мной
до этих лет в ноге идет,
хромает пулею, раненьем…
С таким дрались остервененьем,
что стыдно петь стихотвореньем
смертельный ужас тот!
10
Представь, что зубы словно нож,
и ты противника берешь
за горло, как собака.
Всё потому что выпал штык,
и ты грызёшь ему кадык,
ведь надо выжить – это пик.
Вот, что такое драка.
11
Потом, прорвавшись через строй
с его