У кого нет грехов? Бросьте камень поклонный,
вы не прячьтесь за русский сленг, ибо есть шанс.
Припадая к огромной, что небо, иконе,
помолитесь сегодня, здесь, в Нижнем, у нас!
2.
За несколько часов, где летнее тепло
читаю «Отчий дом» роман я, эпопею.
Могу сказать одно: благоговею,
хоть не согласна. Но прочту назло.
Покуда в нём отчаянье вопит.
Россия. Дом. Тюрьма, Кремль. Воскресенье.
Сюрреализм и постмодерн во весь зенит.
А мне понравился Симбирска тучный Ленин!
И это: «Пили чай, вино, затем
подали фрукты нам и бутерброды.»
(Писатели такие сумасброды,
они, как пленники своих поэм!)
У Чирикова множество всего:
талант, язык, икона вместо неба.
И эта боль огромная, впритык
с гортанью.
Если бы он ведал,
что в девяностые года мы точно так
страною всей на Запад повернёмся!
Но нас нельзя!
Мы
слишком близко к солнцу!
Да! Нас нельзя ворочать.
…Просто ляг
и полежи со всей страною вместе
в могиле, в бездне здесь, целуя крестик,
как тысячи страдальцев и трудяг!
Я – ваша. Я устала от всего,
как рядовой отряда Карла Маркса,
от снобства, привилегий, декаданса,
и я люблю безумно, широко
(как на войне, где я всего-то – мяско!),
как азиатка я люблю пространство!
Вот если бы мне прозу сочинять,
то Горького я точно бы распяла,
себя распяла бы над ним, как «Мать»,
над всей Сибирью, Волгой и Уралом.
Но Отчий дом. Святая Русь! Москва,
уехавшая плакать, словно совесть.
Я – ваша, как Каренина под поезд,
Не ваша. Но без вас была б мертва.
…Соединять куски литератур
разрозненных. Когда-то, может статься,
лет через сто всех нас, и иностранцев
и нас, оставшихся, в один увяжут курс!
3.
…И говорит Чириков: «Это же я к вам Волгой-рекой
врываюсь, качаюсь в ваших руках,
это же я к вам чайкой белой такой
лечу и пою во весь волжский размах».
И говорит Чириков: «Это же я к вам воскресе из мёртвых иду,
просто не верьте в клеймо то, что я эмигрант.
Я через мир проходил и в раю пребывал, как в аду,
у Фиваиды топтался, у Божеских врат…»
Ибо знайте Россия – одна, но в ней много Россий,
белая,
красная,
грубая сила ея
вынесла нас, изгнала. Не проси, не проси,
то есть проси! И воздастся! Проси, не тая.
Это же я к вам, как гласная, что с языка
только на «о» прорывается, в книгу течёт.
Не разводитесь со мною! Живой я пока.
С мёртвым тем более. Ибо два ноль нынче счёт.
Словно две боли, две раны. Россия одна.
Вместе