– По воздуху, – стал врать я, видя, что у этого крестьянина кроме церковно-приходской школы за плечами ничего нет. – Не слышал ты что ли про аэропланы?
– Еропланы? Не, барин, не слыхал…
– Да ты бы помог мне, мужик…
– Ага, энто мы мигом!
Возница прытко соскочил с саней и бросился ко мне самоотверженно, как будто я тонул в море, а не в снегу. Он с разбегу пропахал метра три и ушёл в снег почти с головой. Смешно докарабкался до меня, я толкнул ему мой чемодан. Сам стал выбираться к дороге по проложенной моим спасителем колее.
Пристроив чемодан на возу, я занял место рядом с мужиком.
– А деревня-то как ваша называется – спросил я осторожно.
– Дак Шушенская!
Меня снова бросило в пот от услышанного. Мозг отказывался понимать происходящее со мной. Вокруг было снежно, вдали за полосой леса и дальними сопками виднелись высокие горы в белых шапках.
– А это Саяны?
– Оне! – гордо сказал мужик.
Пегий мерин резво бежал вперёд.
– А звать тебя как? – спросил я.
– Иваном. Да меня боле-то по отцу кличут. Сосипатычем.
И в третий раз меня бросило в жар. Имя это мне было хорошо знакомо по историческим книгам.
– А много тут ссыльных? – снова спросил я.
– Да есь. Токо я-то одного знаю…
– А кто он? Откуда?
– Да Ильич. Адвокахтом в столице был. Теперича вот у нас по политическому делу. Размилой человек! Охотник!
Я стянул с головы лисью шапку, ощущая, что волосы под ней мокрые. Оцепеневший от волнения, я надолго замолчал.
Наконец очнулся, надел шапку:
– Сосипатыч! А есть у вас тут постоялый двор какой? Гостиница?
– Заезжой двор купец Сапогов держит. Токо вам, барин, не по карману там будет. Вам лучче на квархтере селитца.
– А Ильич где обитает? – спросил я.
– А у Петровой! – весело ответил Сосипатыч. – Сперьва-то у Зырянова комнатёшку сымал, а потом к ему жонка приехала. С тёш-шей! Так он сразу энту домину у Зырянова и снял. Ничо таки хоромы – три горницы, и девка у их в работницах…
– Так ты что-то там про квартиру…
– А коль не побрезгуете, барин, то и у меня могёте поквархтировать. Я с вас много за постой не возьму: три рубля при ваших харчах.
«Ну, Сосипатыч! – подумал я. – Жук! Бедный, бедный, а туда же – не упустит лишнюю копейку!» А вслух сказал почти обречённо:
– Согласен!
Черёмуховый пирог
Надя Крупская с детства боялась медведей. История приключилась глупая: старшая девочка, которая была у неё вроде няньки, оставила как-то её раз на святки одну дома, а сама побежала к подружке. Чтобы Надя не заскучала, сказала смотреть в большое зеркало – увидишь, мол, жениха, будет интересно. Долго и с любопытством смотрела маленькая Надя в это старинное тусклое зеркало,