– Щепкин умер около тысяча восемьсот семидесятого года… Собственно, туда, куда мама якобы отнесла сундук, театра никакого не было, а был дом Щепкина, его частный дом… А теперь – музей… Всё ясно: она не захотела говорить правду… Вот тебе и история! За сундуком явилась владелица, а сундука – нет.
– И тебя не смущает то, что девушка утверждала, что она жила в этой квартире в прошлой жизни?
– Дочь, моя профессия меня окончательно испортила: нет, не смущает! Всякое случается. Меня сейчас больше всего интересует, куда мама могла деть сундук. Допустим, она действительно отдала его в какой-то театр, но при чём здесь покойный Щепкин?.. Вам бы надо было координаты этой посетительницы взять… Дочь, я тебя прошу, если ещё раз она явится – поговори с ней, ладно? Ради маминого спокойствия… Однозначно было бы правильным вернуть этот сундук законной владелице… Только хорошо бы его сначала отыскать…
– Я поняла. Как твоя новая глава?
– Диалог не клеится. Пойдём, посмотришь. И воду заодно поставим греться для нового лохматого жильца.
В начале марта я опять заезжала к бабушке. Улицу Гиляровского я на сей раз решила сознательно обойти стороной. И чтобы даже переулков, выходящих на неё, не касаться, я поехала через метро Новослободскую.
На Селезнёвской улице, около палатки с мороженым, стояла Ирина мама, тщательно изучая ассортимент московских хладкомбинатов. На ней было длинное чёрное пальто из какой-то очень мягкой ткани, замечательно приталенное, чёрные кружевные перчатки, на голове – всё тот же чёрный шарф, живописно накрученный. В руках она держала плоский матерчатый несессер, расшитый стеклярусом, который щедро одаривал прохожих солнечными зайчиками.
Дама купила вафельный стаканчик и медленно пошла в сторону Екатерининского парка. Я оставалась на противоположной стороне улицы и с улыбкой наблюдала, как все пешеходы мужского пола, шедшие ей навстечу, неизменно потом оборачивались. А она плыла, наверное, в своём образе, безразличная, ни на кого не обращая внимания.
Мечта художника! Я перешла на её сторону улицы.
– Здравствуйте, Вы меня помните?
– Ваш визит забыть невозможно, – высокомерно ответила дама, не здороваясь.
Но я решила не обращать внимание на эти мелочи.
– Да, я думаю, что доставила тогда немало хлопот… Как ваши дела?
– Дела? Какие у меня могут быть дела? Вот, вышла пройтись, погреться на солнце.
– А я иду навестить свою бабушку, это рядом.
– Как приятно! А я подумала, что Вы следите за мной.
– Нет, не слежу. А как Ирина?
– Ирина у своего отца, в Салтыковке. Её отец теперь писатель. Сочиняет какую-то ересь, а Ирина печатает под его диктовку. Вот у них и спрашивайте про дела.
– Я не знаю, где находится Салтыковка. Я – Вера, если Вам интересно.
– Нет,