Височные кольца звенели и впивались в щёки. Велга положила их рядом с изголовьем.
Поджав ноги, она поднесла к губам сжатые кулаки. От земли шёл холод. Велга подумала, что стоило бы позвать к себе Мишку – лежать в обнимку стало бы теплее, но он, скорее всего, вертелся у костра, выпрашивая у дружинников мясо.
Нужно было заснуть. Заснуть и ни о чём не думать. Но стоило закрыть глаза, как полог отодвинули в сторону.
– Господица, – тихо позвала Полепа. – Не хочешь отужинать?
– Нет. – Велга не отрывала губ от холодных пальцев. – Ложись спать. Мне холодно.
Верно, холопке хотелось вернуться к костру. Снаружи доносились весёлые голоса и запахи горячего ужина. Полепе было бы куда приятнее остаться там, но ослушаться она не посмела.
– Князь сказал, рано утром выезжаем, – передала она, укладываясь.
– Разбудишь, – буркнула Велга.
Она пыталась сжаться в клубок, надеясь согреться. Полепа за спиной долго шуршала чем-то. Велга прижалась к ней спиной, не открывая глаз. Она мечтала поскорее заснуть. Мечтала оказаться подальше от чужих людей.
Ей давно не снился яблоневый сад. Родители и братья не приходили к ней с тех пор, как Кастусь выздоровел. Точно это было всё, чего они желали. Точно они больше не скучали по Велге.
Из непроглядной пустоты сна её вырвал рваный птичий возглас.
Велга подскочила.
– Что это? – Она закрутила головой. – Это грач?
Полепа присела. Было совсем темно. Сколько времени прошло?
– Что? – Холопка зевнула, прикрывая рот ладонью.
– Это грач? Ты же слышала птичий крик?
– Может, и грач, – пожала плечами Полепа. – Или ворона.
– Или грач…
– А это важно… господица?
Взгляд холопки был настолько выразительным, что и слов не требовалось. Велга смущённо помотала головой, поправила платок.
– Нет, неважно.
И всё же она не легла сразу, прислушалась к мужским голосам, шагам, шорохам.
Сны ушли. Осталось только явное, ночное, пугающее.
Сквозь узкий просвет между пологами шатра были заметны тени. Велга долго, напряжённо вглядывалась в них, опасаясь увидеть мужчину с длинными тёмными волосами, смуглой кожей и чёрными насмешливыми глазами…
Но бояться, пожалуй, стоило не столько его…
Это Белый Ворон желал убить Велгу. Это он убил её родителей. И это Белый охотился на Кастуся. Грач пытался только помочь.
И всё же он был Вороном. Наёмником. Слугой Мораны.
Велга осенила себя священным знамением, прошептала короткую молитву. Но спокойнее не стало. И ещё холод. Пронизывающий до костей холод. Велга ужасно замёрзла, пока спала.
– Ложись, господица, – негромко произнесла Полепа. – До рассвета ещё есть время. Подумаешь, птицы…
Медленно, с отвращением натягивая пропитавшееся влагой холодное одеяло, Велга опустилась обратно, покрутилась, пытаясь согреться, снова закрыла глаза.
– Пушок! – раздался издалека голос Матеуша. – Пушок!
Сбоку