Восторг, который она испытывала по отношению к нам, был безграничным. Его можно было сравнить разве что с тем чувством, которое испытывала моя мать, хотя оно было и не таким эгоистическим. Матушка любила Хлою, а та обожала жизнь, которую мы вели.
Совсем молодой ее оторвали от родных и отдали старой женщине, которая нарекла ее Агатой. Несколько лет они прожили вдвоем, друг с дружкой. Хлоя должна была заменить ей кошку той же породы, чьи фотографии повсюду можно было видеть на стенах этого дома. Мы не знали, что Хлоя хотела этим сказать. Ни моя матушка, ни мой брат и ни я сам не понимали, что значит слово «изображение», так же, как и другие заменяющие его слова – «портрет», «зеркало», «фотография». Когда нам случалось слышать от рассказчицы что-нибудь непонятное, мы отходили от нее подальше и усаживались, повернувшись к ней спиной.
Хлоя говорила, что все человеческие существа предельно глупы, что они чуют лишь то, что находится у них под самым носом, что при ходьбе поднимают столько шума, что всегда есть время убежать. Люди, утверждала она, не могут быть незаметными.
Даже если две кошки могут во многом соглашаться друг с другом, их доброе согласие все равно остается тайной. Как объяснить, что моя матушка, которая ненавидела людей настолько, что презирала кошек, чувствующих к ним хоть малейшее расположение, так полюбила Хлою, родившуюся в их среде? Из всех кошек с автостоянки она выбрала самую очеловеченную.
– По крайней мере эта, – говорила моя матушка, – знает, от чего убежала.
Обвиняя в двурушничестве всех новоприбывших без исключения, в Хлое она увидела перебежчицу. Во всяком случае, матушка объясняла ситуацию именно так. Станет ли когда-нибудь известна истинная причина?
Лично я принял ее за интриганку. В конце концов, мы почти ничего о ней не знали. Она столько лет жила в городе и после старухи попала в руки молодой девушки – жалкой и несносной особы. Живя при людях, теряешь множество удовольствий жизни, например, любовь и охоту. С этим, однако, она смирилась. Хлоя собиралась навсегда стать приложением к своей подушке.
Однажды – это было прошлой весной – в кухне снова пробудились муравьи, в воздухе витали разнообразные запахи, все чувства у Хлои невероятно обострились, как будто она проснулась после долгой спячки. В дверь позвонил курьер, он принес косметику, которую хозяйка заказала по каталогу. Девушка поспешила открыть свой пакет. Курьер не спешил уходить; он знал, что принес, и с улыбкой смотрел на нее. Полуоткрытая дверь выходила прямо на улицу, полную всевозможных шумов. Хлоя потянулась к своей мечте. Она вдруг ощутила, что еще молода, что еще способна нравиться и убивать