Я не хочу врать или искажать хотя бы одно слово, сказанное мной или в мой адрес, поэтому клянусь оставшейся жизнью и честью памятью о сестре – я не буду врать, ни одним словом, звуком, действием, как бы тяжело, а порой и стыдно это ни было. Я хочу быть честным ради Шерри. Она изменила меня, мою жизнь, она привела меня сюда… И я спустя долгие годы этому рад.
Я поведаю и том, кто такие Гейл, Смельчак Нил, Неподражаемая Гортензия, Неразлучные Зевс и Ганимед, Глотальщик, Мистер–На–все–ответы–знайка, Мистер Без-костей, Лулу и Коко, Кэтлин, Лилавати с Бинойей, Змееуст, трио Мистер Не-высокий, Мистер Не-низкий и Чайная дама и, конечно, Миссис. Я не хочу и обижать их, и говорить о них, важных для меня людях, одним словом. Нет, этого не будет. Они замечательные, помогли мне тогда, и я хочу отплатить за их доброту, отчистить их имена.
Это будет долгий, мрачный и тяжелый рассказ, но я должен это сделать! Должен поведать многим правду! Должен рассказать, почему яркого купола шапито «Удивительного мира мистера Оливера» больше не стоит ждать ни в одном из городов…
Все это началось тогда, полтора года назад, поздневесенним вечером 1837 года…
Глава 1
Духота давила всевозможными запахами. Пот, дешевый алкоголь, неумелые подделки духов, вонючая еда, разносимая на подносах кривозубых официанток в коротеньких платьицах, которые едва скрывали колени и даже кружева рабочих красивых панталон. Клуб гудел, наперебой кричали то грубые голоса, то высокие, театрально напуганные вскрики, после мешаясь с бурным смехом со всех сторон. Ни нравов, ни морали, ни по этикету заученных фраз, – здесь не было ничего из этого.
Впрочем, я чувствовал лишь, как воняло кровью. Уж этот металлический аромат ни с чем не спутаешь, как и ароматы местных канализаций. Ни тот, ни другой, я, да и никто из всех присутствующих не хотел бы ощущать, но сейчас далеко не об этом. Запах крови лишь дразнил, раззадоривал, заставляя опускаться все ниже и ниже, на самое дно животных инстинктов, где забываешь, что такое человечность. А что это такое? Поди спроси у тех, кто уже давно не мог ровно сидеть за стойкой, да те тебе и ответят. Так ответят, что новых слов поднаберешься, да таких, что ух, сердце захватывало, а уши жгуче горели. Знал я это не понаслышке. Подшутили так завсегдатаи надо мной, когда я впервые перешагнул через прогнивший, в прямом и переносном значении, порог этого подпольного клуба.
Удар в челюсть быстро привел в чувства, впрочем, ничего нового. Действенный способ вернуться в реальность из далеких мыслей, ничего не сказать. Кожа горела от полученных побоев, а кровь залила почти все лицо, попадая в глаза, которые так неприятно жгло. Только вот прикроешь глаза на секунду, и тебя снова ждет хук слева или справа, там уже не так важно будет. Кровь металлом отдавалась на языке, но оно и понятно. Хотя бы зубы целы. Это снова открылась только–только зажившая порванная губа, в ее самом уголке после предыдущего боя, залила все зубы кровью, но такое ждало не только меня. Отвести взгляд в сторону значит проиграть, поэтому напротив светилась ровно такая же кровавая улыбка. Ха! Та, правда, все никак не исчезала, а с каждой секундой становилась все шире и шире. Нелицеприятное действо, конечно.
Удар, снова и снова. Плечо, правые ребра, левое колено. Тело горело, отказывалось слушаться и подчиняться, хотелось принять горизонтальное положение и просто отдышаться, но нет. Это бои. Только правил никаких не было, просто борьба. На деньги. Ну а что? Как еще развлекаться всем тем упившимся до свинячьего визга мужикам или бабам, которые умело таскали из их кошельков и без того еле заработанные гроши? Это лишь борьба на потеху публике, которая даже сейчас умудрялась поднимать ставки, шлепая пышногрудых красоток с подносами по попе, не чураясь никаких запретов хозяев клуба. Все это знали, видели и слышали. Ни раз и ни два. Десятки, несколько десятков, впрочем, я уже давно перестал вести счет. Как и перестал слышать все то, что сейчас истошно кричали те, кто поставил на меня все свои деньги.
– Уродец! Уродец! Уродец! Уродец! Уродец!
Так меня называли здесь, на ринге, в душных клубах, в сырых подвалах домов, – везде, что я и позабыл, какое же мое настоящее имя. Это продолжалось так долго… Сколько? Год? Два? Пять?
Новый удар привел сознание в чувства, но это никак не помогло восстановить уплывающую картинку перед глазами. Она вертелась, кружилась, но никак не становилась четче. Лишь кровавее. Вот же черт! Проморгаться бы, да только это верный проигрыш. Но я не я, если не выполню данный мне приказ.
«Выиграй», – одно слово, брошенное вместе с неопределенным легким взмахом руки, и вот я здесь.
Сознание ускользало. Медленно темнело, скрадывая тени все сильнее и сильнее. Да уж, сегодня явно не мой день. А какое сегодня число? Вот черт! Новый удар ровно в челюсть, и я видел, как противник резко упал. А нет, упал как раз–таки я. Проиграл…
Все еще звенящая тишина.