Катерина смотрела на двери и после исчезновения за ними отца. Генри, не отрываясь, следил за движениями ее лица. Он не торопил девушку, стоически дожидаясь от нее действий.
Наконец Катерина вышла из оцепенения и смущенно и робко повернулась в сторону парня, не поднимая при этом светящихся, охваченных потрясением дня глаз. Генри, боясь нарушить спокойствие, осторожно взял одной рукой потерявшую волю кисть девушки; другой – с чарующей нежностью и отнюдь не ожидаемой легкостью приподнял, аккуратно придерживая, поникшую ее голову.
Так парень объявил о решимости встретить взгляд Катерины. Искренний, обнаженный – Генри готовился принять любые его послания, даже если на чистую поверхность глаз поднялось все безобразие, охраняемое морским дном. Тем более что за наличие этого беспорядка в какой-то степени парень ответственен был сам. Впрочем, он же намеревался нести за свое преступление справедливую кару.
На радость Генри, Катерина лишь улыбнулась, снимая с нагруженных плеч их обоих тяжести ушедших дней. Отливающий светом жест словно уверил юношу в светлом будущем, и ему тотчас подумалось: предыдущие кавалеры Рудковски верно вели за эту награду – улыбку девушки – ожесточенные битвы. Добиться от Катерины такого рода подарка означало внести себя в очередь кандидатов на теплое место возле нее.
Рудковски вверила себя в его власть, и, подкормленный сытной порцией смелости, Генри ответил на милость взаимным движением губ. Еще через мгновение, будто наконец расставляя все точки над «i», он прижал Катерину к себе и обхватил девушку за обмякшие в его руках плечи.
Глава 11. В которой двое влюбленных становятся взаимовсем
Две одинокие души, каких свел неказистый перекресток судьбы, стали друг для друга взаимовсем. Заложив фундамент отношений невинным поцелуем, они выстраивали теперь стены и настилали полы усадьбы долгими прогулками и доверительными разговорами обо всем, что только выдавали их незаурядные умы.
Рудковски, обожая шелест книг, призналась: «Меня восхищают и одновременно страшат люди, которые много читают. У них ведь в головах не просто мысли – там целые миры, и никогда не знаешь, чего следует ждать».
Генри, преследуя мечту, вещал: «Я теряю доверие и уважение к людям, сетующим на отсутствие у них времени. Правда в том, что их предложениям недостает слов «на это». Им чуждо понятие приоритетов и неизвестны подлинные желания».
Влюбленные вели себя так, словно в истории их знакомства не существовало черных пятен и несуразиц. К произошедшим казусам они отнеслись, как к яркой молнии: в ней можно проследить и руку Дьявола, и Бога. Спокойствие и блаженство, которые преследуют те гром и грохот, с лихвой покроют все убитые на перебранки силы.
Стерев границы, пара не замедлила избавиться от ледяного и напыщенного «Вы» и заменить его интимным и дразнящим душу «ты». И переход этот негласно объявил: теперь секретам и молчаниям здесь не место.
Рудковски