Я не умру в понедельник. Рассказы-короткометражки. Дмитрий Витер

Артем приоткрыл дверь.

      А через минуту сидел на полу в ванной и плакал счастливыми дурацкими слезами, сжимая в руке зубную щетку.

      – Кажется, теперь я карантин переживу, – прошептал он.

      Кот был еще жив

      (тема «Живой или мертвый, ты останешься здесь»)

      Кот был еще жив.

      Эрвин вздохнул, почесал подбородок сквозь седую бороду и захлопнул крышку дрожащей рукой. Взял толстый журнал наблюдений, перевернул страницу и неровным почерком вписал: «13 мая, 19:00. Живой».

      Ему показалось, что кот мяукнул из-под крышки, но старик точно знал, что такого быть не может. Для чистоты эксперимента, призванного доказать невеждам неполноту квантовой механики, допускался только визуальный контакт над подопытным.

      Минуты ползли раздражающе медленно. Эрвин снова вздохнул – ему хотелось поговорить, а разговоры человека в одиночестве – плохой признак, так говорит доктор. Другое дело – болтать с котом.

      В лаборатории было жарко и душно. Эрвин вытер пот со лба и лысины засаленным рукавом лабораторного халата, подошел к окну, подергал ручки. Закрыто, да еще и забрано плотной металлической сеткой, так что даже улицу не разглядеть. Чертовы правила безопасности.

      Он взглянул на часы. Уже можно.

      Крышка отодвинулась с противным скрипом – подопытный был еще жив.

      – Эй! – сказал Эрвин.

      Рыжий нахмурившийся кот недовольно посмотрел на него из коробки снизу вверх, щурясь от света единственным глазом. Второй был явно потерян в уличных боях.

      – Что, дружок… – проговорил старик как можно мягче. – Скучаешь там?.. Я тоже.

      Он помолчал.

      – Ты голодный, наверное…

      Кот мяукнул.

      Эрвин инстинктивно оглянулся – в комнате никого не было, но, как говорится, и у стен есть глаза. Поймут, что он нарушает правила эксперимента, – в два счета отправят на пенсию. И тогда он останется наедине со своей болезнью Паркинсона и без Нобелевской премии.

      – Сейчас, рыжий… – пробормотал Эрвин. – Потерпи.

      Он закрыл крышку, торопливо вписал в журнал «19:20. Живой» и заторопился к выходу – в коридоре был автомат с бутербродами; хлеб можно съесть самому, а колбасу отдать пленнику.

      Старик дернул ручку двери – та не поддалась. Эрвин нахмурился, глядя, как дрожит рука (в последнее время тремор стал усиливаться), если это заметят наверху, ему несдобровать. Он попробовал толкать ручку в обе стороны – безуспешно.