Ребёнок перешёл манеж вдоль, от бортика к бортику, ухватившись, наконец, за противоположный поручень у стены. И тут его взгляд встретился с картинкой Тима и Дженни в рамке. Ох, как долго она висела от него в обидной недосягаемости! Малыш потянулся, ухватился и содрал картинку со стены. Рамка оказалась слишком тяжёлой для непослушных пальчиков, выскользнула, и, в следующую секунду с пола раздался треск дерева с лязгом лопнувшего стекла. По полу полетели осколки. Ребёнок выпятил нижнюю губку и резюмировал: «Б-бууу… ммм!»
Счастливые родители заметали стёкла и ошмётки мультгероев на совок, дабы отправить всё это в мусорное ведро. МихСэрыч незримо погладил Кешу по голове и неслышно вздохнул:
– Вот так вы, люди, взрослеете…
Теперь только в памяти останутся скачки забавных кота и мышки по «канату» парапета Кешиного манежика. Может оно и к лучшему – думал облик. Когда-то игры должны становиться сложнее. Значит – сейчас. Дети взрослеют. В этом их сила, и наш закат. Кеша сделал первые шаги, значит, игрушки со стены должны уходить в прошлое. Возможно, пора рассказывать ребёнку иные сказки – про рыцарей и мушкетёров, про благородных дам и коварство, про клятвы чести и дуэли на шпагах. Что ж, в этом МихСэрычу тоже есть применение, самое что ни на есть – прямое.
А значит, ещё поживём!
*
В городе на Неве его Создатель-Пётр навсегда стал его же Хранителем и олицетворением. Образ великана в синем морском сюртуке, треуголке с пером и тонкими усиками на клинообразном лице, встаёт исполином из-за каждого дома-особняка, словно зависает в серых тучах над проспектами, следя за потомками – как ценят, как берегут? Ни один город на земле не ассоциируется так сильно с конкретным человеком – заложившим этот город – возводя его персону в миф, легенду, возвеличивая оного до состояния полубога.
Возможно, в будний день этот факт не так явно бросается в глаза. Но вот в выходные… Величавый Невский в субботу обретает своё былое вековое достоинство. Словно невидимым посохом Петра, сметается серая пена повседневной суеты. Грациозно шуршат экипажи, избавленные прогрессом от живых коней, так же воняют, нет на бортах золочёной бижутерии инкрустаций, но возвращается вальяжность моционных карет – Питер достоин неспешности в езде. Праздно прогуливаются пёстрые зеваки – метясь в прицелы фотоаппаратов, пусть это не художники, спешащие в масле запечатлеть величие Северной Пальмиры, но и времена наши требуют большего объёма зафиксированной информации,