Щёлоков поворачивается и смотрит на зама, горящего праведным гневом.
– Это долго уже происходит, да только народу куда деваться…
– Хватит! – обрывает меня Щёлоков. – Давай по делу.
– Понял, – киваю я. – Дальше он пошёл на выход, но, как неравнодушный гражданин с высокой социальной ответственностью, вернулся, зашёл в отделение и увидел…
– Как он зашёл?
Он точно заходил, это я знаю, он мне докладывал. Поэтому, в этом отношении совершенно спокоен, Саша рассказал всё с точностью до сантиметра, кто где стоял и что делал.
– Да просто, взял и зашёл, говорит все пьяные были. А там он услышал крики, а потом и увидел своими глазами, как милиционеры избивают комитетчика, несмотря на то, что тот повторяет, что является сотрудником КГБ. Ну, товарищу, что делать было? Звонить в милицию и заявлять на милицию? Он вспомнил, что у меня есть знакомый в КГБ, мой земляк. Он оттуда выско…
– Кто, Злобин? – перебивает министр.
– Да, он. Я ему позвонил и сообщил. Но, зная, что КГБ может немного перевернуть ситуацию и огульно обвинить всю милицию, сообщил о случившемся также Юрию Михайловичу Чурбанову.
– Что?! – опять прорезается Рахметов. – Может ещё самому Брежневу? Врёт он, вы же видите, Никола…
– Да! – резко поворачивается к нему Щёлоков. – Да, бл*дь, и самому Брежневу! Лично сообщил. Пока ты тут штаны просиживаешь, в твоём ведомстве, где ты десять лет порядки заводил, граждан грабят и убивают. И сейчас ты под ковёр это дело не заметёшь!
– Николай Анисимович, да он врёт! – звереет Рахметов. – Это гнусная клевета!
– Это вчера было гнусной клеветой, – повышает голос министр, – но потом мне Чурбанов об этом рассказал, и это уже начало становиться похожим на правду…
– Да он под меня копает! Он сам это всё организовал!
– Но сейчас, – не слушает его Щёлоков, – только что мне позвонил генеральный секретарь, и теперь это чистая правда и твоя проблема, Артур. Твоя, Караваева и ещё, как минимум, человек двухсот личного состава! Ты за такие дела знаешь куда пойдёшь у меня?! Ты к стенке встанешь! А если выяснится, что ты знал о подобной практике…
В этот момент резко открывается дверь в кабинет и в неё буквально врывается Чурбанов.
– Ты по какому праву… – начинает он и осекается, увидев Щёлокова.
– О, прибежал! – хмыкает тот. – Наябедничал тестю?
– Нет, Николай Анисимович, не ябедничал, – качает он головой. – Но пояснения дал, те же, что и вам вчера.
– Почему сразу ему не сообщил? – зло спрашивает меня министр. – Зачем в КГБ пошёл? Чтобы повод дать врагам?
– Побоялся, – говорю я, – что вот бывший начальник транспортного управления попытается замять дело и Афанасьев может пострадать, а ещё и мой приятель.
– Да ты, слова-то подбирай, наглец! – кричит Рахметов, и лысина его становится блестящей и начинает отражать лучи большой парадной люстры.
– Оборотень в погонах, – киваю я.
– Оборотень! – подтверждает Щёлоков. – Так, Рахметов, удостоверение на стол. Я тебя временно отстраняю