туч о нем не заботясь ведет,
я в своем помещаю море,
может, там твой корабль плывет…?
***
может быть, не так прекрасна моя любовь,
а я о ней верещу
говорю при любом случае, стихи пишу
ее, наверное, за руку не взять, не коснуться губами,
не лелеять взглядом, не целовать голосами;
неуклюжая, запинающаяся, беспокойная,
в глаза не смотрящая,
всегда недовольная моя любовь,
ты хотя бы настоящая?
бывают привыкшие к ручкам, покладистые,
точно псы
моя – черная кошка,
острым когтем рвет всем носы.
о ней сколько не читаю, не сходится, не срастается
все, что писали до
словно меня не касается:
не возносит к небу, не трется призраком
воющим о носки
у ее природы в погоде дожди, и ветры,
что доводят до дома в прыжки.
оставляю ее скучать лениво на подоконнике,
солнце лижет морду, и мять
станет вскоре что-то в поклоннике;
чувство ночью рычит и носится, точит когти, посуду бьет,
остальные любови косятся, но она им проклятья шлет.
***
с тобою рядом на тебя похожие,
такие же сложные, но лицом построже
меня с моим чувством, сколько бы не пробовала,
ты отторгал,
не случилось прижиться, не вышла по роже
и я, не поверишь, рыдала белугой,
цеплялась за стены, себя крошила
как будто на свете все развалилось,
лишь от того, что моя нежность тебя страшила
но время проходит, приходит другое,
похожее чувство я битой на базу
теперь не вручаю другим свое сердце,
цветы их не ставлю в красивую вазу
погромче включай и внимательно слушай,
чтобы было понятно за полверсты,
наверное, сложно о чувствах поглубже,
тебе все прощаю, прощай и ты.
***
с голодного края, взращённые вечной жаждой,
не ведая большего встретил тебя однажды
привыкшие боем свое получать и мечом
твой ласковый взор стал навеки моим палачом
я все позабыл: и голод, и веру в силу
с тобою не быть страшнее, чем рыть могилу
не слушая сердце, отдаться жажде готовый,
я шел, чтобы красть, тебе шел навстречу бедовый
меж нами дорога длинная – пыль и грязь,
к горам повернул, изувечить тебя боясь
я сердцу родному не был больше владыкой,
в нем кто-то не жил, но княжною явился великой
мне корни деревьев темницей стали,
узнав о тебе, как врага проклинали
я им не перечил, не клял, не просил
был чувством снедавшим меня обессилен
укрытый лишь тенью листвы, эхом гор
я издали слышал, как лают десятки свор
они меня чуяли, делили в награду плоть
желали сожрать меня, не взирая на гарь и копоть;
я злился на день, что светил, когда тебя встретил,
я