Политические мнения Пушкина были в совершенной противоположности с системой буйных демагогов. Неприкосновенность короны считал он главнейшею опорою гражданского порядка. Таково было главное, коренное политическое убеждение Пушкина. Это было известно мне и его ближним из наших частых разговоров. Вам они не могли быть известными, ибо вы с ним никогда об этом не говорили, да и не поверили бы ему, по своему положению вы больше верите доносчикам, которые отрабатывают полученные от вас милости.
Вяземский, Не в бровь, а в глаз!
Тургенев. Смело! Неприятно будет читать такое в свой адрес.
Жуковский. Полноте, господа… «Пушкин умирает, убитый на дуэли. Интрига, предшествовавшая кровавой развязке, развивалась у всех на глазах.. Француз, принятый в нашу службу с отличием, преследовал жену Пушкина и за тот стыд, который нанес его чести, еще и убил его на дуэли. Вот обстоятельства, поразившие общество и сделавшиеся известными во всех классах общества от Гостиного двора до салонов. О гибели простого человека заговорили бы. Но здесь жертвою иноземного развратника сделался первый поэт России!
Вяземский. А что немцу Бенкендорфу до России и ее славы?
Жуковский. «Чему же дивиться, что все ужаснулись, что все были опечалены и оскорблены. В городе распространились толки, вызванные смертью поэта. В этом энтузиазме нет ничего враждебного, это чувство скорби благородное делает честь нации, ибо изъявляет, что она дорожит своей славою. Энтузиазм в зависимости от характеров выражался различно…
Блюстительная полиция обязана была обратить на это внимание и взять свои меры. Но из толков, не имеющих между собой никакой связи, полиция сделала заговор с политической целью и в заговорщики произвела друзей Пушкина, которые окружали его страдальческую постель. Из нелепой идеи последовали нелепые действия…. У гроба не было ни малейшего шума, ни малейшего беспорядка, жалели о поэте, молились за него и за государя, и никому в голову не пришло в виду гроба упомянуть Геккерена. Основываясь на ложной идее, что Пушкин – глава демагогической партии, произвели и друзей его в демагоги. Под влиянием этого непостижимого предубеждения все самое простое и обыкновенное представилось в каком-то таинственном и враждебном свете..
Если полиция что-то предвидела, следовало проявить бдительность и предосторожности обычные, а не признаваться перед всем обществом, что правительство боится заговора, не оскорблять своими нелепыми обвинениями людей, не заслуживающих подозрения, не производить самой того волнения, которое она предупредить хотела неуместными своими мерами. Вместо того назначенную для отпевания церковь переменили, тело перенесли в нее ночью с какою-то тайною, всех поразившею, без факелов,