Мы двинулись к месту посадки. Друг шел рядом, периодически оглядываясь по сторонам. Когда подошла наша очередь заходить в автобус, он наклонился и прошептал:
– Здесь люди Бакстера. Они ищут кого-то. Скорее всего, вас.
В ответ я молча кивнула и перевела взгляд на маму, которая уже отдавала водительские права сопровождающему, экипированному в одежду спецназа.
– Назовите себя.
– Норма Грин, – проговорила мама.
– Проходите, – махнул рукой мужчина.
Собравшись с духом, я шагнула вперед, протягивая документ. Главное, чтобы волнение не выдало меня.
– Назовите себя, – мужчина принял карточку.
– Джоанна Бэйтс, – ровным тоном ответила я.
– Дети?
– Пенелопа и Маргарет Бэйтс.
Он еще раз посмотрел в документы и вернул их мне.
– Проходите. С детьми лучше в хвосте устроиться, – уже более доброжелательно произнес он.
– Спасибо.
Я повернулась к Мэлвину и решила попрощаться.
– Не кисни, Джо, – он положил мне руку на плечо и чуть сжал, – скоро увидимся. А ты, шалунья, – Мэл потрепал за щечку Мэгги, – береги маму. Она у тебя особенная.
Я хотела улыбнуться во весь рот и рассмеяться, но лишь дернула уголками губ, кивая другу.
– Удачи, Мэл.
– И тебе, Джо. Не переживай, вас встретят по высшему разряду! – крикнул он, отходя от автобуса.
Немой вопрос застыл на моем лице, но друг уже развернулся и зашагал прочь. Как и посоветовал сопровождающий, мы устроились в хвосте автобуса. Да, тут и вправду удобнее с детьми – ни мы никого не беспокоим, ни нас.
Я расположилась у окна, усаживая на руках Поппи, а мама доставала из сумки бутылочку со смесью, чтобы покормить Мэгги. После происшествия с Томасом, Мэгги слегка побаивалась меня, и я ее не виню. Ей пришлось видеть весь ужас того вечера своим еще не осознанным взглядом. А сейчас я видела недоверие в глазах собственного ребенка. Недоверие ко мне. И пусть я понимала, что изменить уже ничего нельзя, но каждый раз сталкиваясь с этим, получала болезненный укол в сердце.
– Мама! А почему эти люди не садятся в автобус? – пролепетала Поппи, прислоняясь к стеклу.
– Милый, а зачем тут стоят эти люди? Почему не садятся в автобус?
Том стоял сзади и обнимал меня, пока мы ждали приезда Мэлвина.
– Они хотят помнить, каким был мир до всего этого. Им дороги эти воспоминания. Все, что у них есть: память о прошлом. Ведь для кого-то это было всей жизнью. Они прожили ее в достатке и любви. Теперь им предстоит доживать последние годы, а может и месяцы, в постапокалиптическом мире.
– Мамочка?
Тонкий