Вот и все. Больше ничего не происходило, никаких страшных вещей. Щеку по-прежнему холодил поцелуй. Более получаса я не смел пошевелиться.
Мир тоже никак не менялся. Лишь из окутанного полумраком угла долго-долго доносились звуки кислотного дождя, заливавшего останки мира после ядерной войны. Поднявшись на ноги, я удостоверился, что в квартире никого не было.
Глава 2
Я вручил по чашке черного чая Митараи и нашему гостю, а последнюю оставил себе и, прихлебывая из нее, внимательно слушал их разговор. С улицы доносились звуки ливня, периодически разбавляемые шумом автомобильных шин.
Нашим посетителем был Такэхико Фуруи, профессор кафедры химии факультета естественных наук Токийского университета. Автор множества трудов, профессор Фуруи был общепризнанной звездой в своей сфере и очень хорошо разбирался во многих других. Несколько раз его выдвигали на Нобелевскую премию, и поговаривали, что в будущем он наверняка ее получит. Поэтому Фуруи считался не только авторитетом в Японии, но и первоклассным специалистом мирового масштаба.
Этим весенним вечером он проезжал через Йокогаму и, заранее не позвонив, объявился на пороге нашей квартиры. Поразительно мрачный человек лет пятидесяти, в очках и с черным кожаным портфелем. Он слегка поклонился мне в ответ, но, похоже, беседы о дожде или светские расшаркивания давались ему нелегко. Хотя я впервые видел его вживую, он даже не попросил Митараи представить нас друг другу.
Оставив зонт в прихожей, он повесил промокшее серое пальто на вешалку, которую я ему предложил. Увидев знакомое лицо, Митараи удивленно встал из-за письменного стола. Он тепло пожал ему руку, как давнему другу, и предложил присесть на диван, куда мы всегда приглашаем наших посетителей. «Десять лет прошло!» – воскликнул Митараи. Тот немногословно согласился. Видимо, Митараи когда-то учился у него.
Непохоже, что профессор специально пришел к Митараи по делу. Фуруи сказал, что случайно оказался рядом, и слово за слово у них завязался разговор о том о сем. Между делом он упомянул, что изредка проходит через этот район по дороге домой с научных конференций, но в прошлый раз никого не застал.
Впрочем, это была не вполне светская беседа – мы с Митараи разговариваем совсем о другом. Вряд ли профессор слышал о новинках поп-музыки, скандалах из жизни артистов или сенсациях в желтой прессе. Хотя мой сосед по квартире ненамного отличался от него.
Они сели друг напротив друга через стол, и тут их разговор принял неожиданный оборот:
– Сейчас экстрагируют обычную РНК[29], а затем измеряют радиоактивность оставшейся гибридной РНК. Такая процедура позволяет выявить различия в гибридизации[30], например, РНК плода и РНК, отвечающей за развитие миеломы[31].
Хихикнув, Митараи энергично закивал:
– А как же вероятность,