– Добрый день, паночку!
– Что скажешь? – хмурится пан.
– Всё хорошо, паночку.
– А после хорошего что?
– Да вот, паночку, прислал меня приказчик. Знаете, панский нож перочинный сломался.
– Какой нож?
– Да, видно, тот, которым пану перья чинили.
– Как же его поломали?
– Ведь говорят же, пане, что без свайки и лаптя не сплетёшь. А всякий инструмент при работе портится. Так вот и с панским ножом. Хотели с гончей собаки шкуру снять – пану на сапоги, взяли ножик. А на панской гончей уж больно крепкая шкура была. Ну, ножик и сломался.
– Какой гончей? Что ты плетёшь, негодяй? – закричал злой пан и хотел уже было приказать слугам, чтоб забрали Стёпку на конюшню розгами пороть. Но Стёпка продолжал рассказывать дальше:
– Панская гончая, та самая – может, пан помнит, – что вскочила когда-то в колодец, а Микитку посылали её вытаскивать, так он там и утопился. Да та самая гончая, что пан любил брать на охоту. Кажись, ежели не ошибаюсь, пан отдал за эту собаку соседнему пану трёх мужиков…
– Что ж, значит, моя лучшая гончая сдохла?
– Сдохла, пане.
– Отчего ж она сдохла?
– Да кониной объелась, ну, враз ноги и протянула.
– Какой кониной?
– Да мясом жеребца.
– Какого жеребца?
– Панского вороного жеребца, со звёздочкой на лбу.
– Что ж, и он сдох?
– Сдох, пане. А жаль, хороший был жеребец.
– Ох, какое несчастье!
– Э, пане, и чего так печалиться? Уж известно: коль родится жеребёнок со звёздочкой на лбу, то он либо сдохнет, либо волк его задерёт.
– Отчего ж жеребец пал?
– Подорвался, видно.
– А что, разве на нём работали? Загнали его, что ли?
– Да нет, пане, на нём и не ездили, он в стойле стоял.
– А что ж?
– Воду, пане, на нём возили.
– А зачем нужна была вода?
– Да люди ведь, паночку, недаром говорят, что когда тонешь, то и за соломинку хватаешься. Когда загорелся панский свинарник, то приказчик велел и на жеребце воду возить.
– Что, и свинарник разве сгорел?
– Сгорел, пане.
– Отчего ж он загорелся?
– Видать, пане, он стоял близко возле коровника, вот от него и загорелся.
– Значит, и коровник сгорел?
– Сгорел, пане, как свечка.
– Отчего ж он загорелся?
– Вот этого, паночку, я толком не знаю: то ли от сарая, то ли, может, от дома огонь перекинулся.
– О, значит, и дом сгорел?
– Сгорел, пане, начисто всё погорело, будто кто языком слизал.
– И вся усадьба сгорела?
– Вся, пане: чисто, гладко, хоть репу сей.
Схватился пан за голову и давай причитать.
– Но отчего ж дом загорелся? – спрашивает опять пан у Стёпки.
– От свечей, пане.
– А зачем свечи зажигали?
– Ну как же, пане, всегда свечи зажигают, ежели кто помрёт.
– А кто ж помер?
– Царство