– Понятно… Обмывают, наверное.
– Надо в милицию идти, – сказала Аля. – Столько пить нельзя. Вдруг побили или ограбили.
– Подождём до вечера. Даст бог, объявятся. Всяко бывает.
Вечером подруги обратились в ближайшее отделение милиции. Дежурный их выслушал, сверился с бумагами и сообщил, что пропавших видели в баре «Калинка» в четверг после полудня.
– По описанию подходят, – сказал мужчина. – Они вели себя некультурно, буянили, кричали и танцевали на столе. Мы выслали наряд, но нарушителей и след простыл. Будто под землю провалились. Может, осознали вину и у знакомых отсиживаются. Если о пропавших станет известно, мы вас известим. Пишите заявления, образцы есть на стенде.
Отдав бумаги с копиями паспортов, девушки покинули отделение в подавленном состоянии. На проспекте заморосил дождик, и Света с Алей спрятались в кафе, где заказали кофе и глинтвейна, чтобы согреться и прийти в чувство. Под звук барабанной дроби они смотрели в окно и молчали. Каждая в этот момент представляла мужа убитым, растерзанным или закопанным в лесу. Пугающая неизвестность о Коле и Вите шокировала.
– Если Николай сегодня не вернётся, я поеду ночевать к маме, – сказала Аля подруге. – Не могу одна, когда его нет. Словно пустота вокруг. Ты позвони на мобильный, если Витя появится, хорошо?..
Через час Алевтина стояла у мамы перед дверью. Дотронулась пальцем до звонка, но не нажала. Вспомнила, как в детстве из-за маленького роста не дотягивалась до кнопки, подпрыгивала и прикасалась пальцем. Для нажатия не хватало нескольких сантиметров. Родители вынесли ей табуретку, которая стояла на лестничной площадке у пожарного выхода на крышу, и Аля с её помощью заходила домой. Табуретку позднее украли местные «синяки», но ритуал с прикосновением остался на долгие годы.
Мама Антонина Ивановна, седовласая и миниатюрная женщина бальзаковского возраста, впустила дочку в гости и поинтересовалась делами.
– Плохо, – ответила дочка, снимая туфли и пряча в обувной шкаф. – Коля пропал, в милицию заявление писала сегодня.
– Найдётся. – Антонина Ивановна недолюбливала Николая и считала трутнем. – Пропьётся и найдётся… Мужики нынче слабые пошли, пить совсем не умеют. В наше время и на работе до семи потов вкалывали, зарплату вовремя жене приносили и отдыхали по полной программе. А твой-то ни работать, ни пить не научился…
– Мама, он художник. Картины рисует, потом продаёт. Деньги есть всегда.
– Что деньги, если счастья нет? Да и какие деньги! Месяц рисует, копейки получает. Устроился бы в ЖЭК, и то больше выходило бы… Чай погреть или поужинаешь? Свекольник варила вчера, как раз настоялся.
– Не знаю. Кусок в горло не лезет.
– Значит, поужинаешь, – решила Антонина Ивановна. – И я с тобой за компанию похлебаю… А нюни нечего разводить. Если и потерялся, то и шут с ним. Таких муженьков пруд пруди. По проспекту пройдешь, с-десяток лодырей встретится.
Ворча, мама упорхнула на кухню, а Аля прошла