Я вдруг задумалась – нельзя забывать, что я нахожусь в игре. Скажите пожалуйста, как вообще возможно продумать и прорисовать такое количество деталей? Ведь каждый человек, мимо которого я проезжала, был уникален. Это не был какой-то общий шаблон, как обычно бывает в играх, здесь все было слишком реалистично, просто до жути. Таких жизненных игр не бывает. Невозможно придумать, чтобы вон та толстая баба в телогрейке и платке озирала витрину модных платьев взглядом людоеда. Она должна быть презрительной к роскоши, ведь она – модный нынче рабочий класс. Или те два оборванца-беспризорника под фонарем – они не считали мелочь, что было бы нормально в подобной игре, они с любопытством листали книгу. Или вполне миловидная барышня, одетая по моде. Девушка безобразно ковыряла в носу, такое вряд ли пропустил бы этический контроль. Или тот, приличного вида господин, взял да оперся на изгородь и старательно и неторопливо принялся соскребать палкой навоз с калоши…
Людей было очень много, и каждый из них был уникален. Даже солдаты, шагающие строем по проезжей части, были разными. Один, чернявенький, лихо подмигнул мне, другой тайком от всех откусил булку. Колонна нестройно пела:
– …Всякий французский, английский солдат
Нашим солдатам и друг и брат.
Ведь от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!..
Услышав что-то знакомое, я с хохотом начала подпевать. Толкнула таксиста под бок:
– Везите меня на Тверскую тридцать восемь, в «Стойло Пегаса».
– А-а, – с видом знатока протянул извозчик. – Отчего ж я сразу не смекнул, куды вас везти? Там вы все такие.
– Какие?
– Малохольные. Деньги-то есть, убогая?
Я выгребла из кармана все, что в нем было, сунула в рукавицу таксисту. Тот со вздохом отсчитал какую-то мелочь, остальное протянул обратно.
– Эх, барышня-барышня, ты, ясно, блаженная, но того, поостереглася бы…
Чего я должна была остеречься, он не уточнил, но до адреса довез быстро. Даже слишком быстро, я еще не успела накататься.
Со вздохом проводив взглядом своего таксиста и его несравненного коня, я направилась к кафе. У входа притопывал на морозе внушительный крендель с бакенбардами. Его плечи были едва на шире тех дверей, открывать которые он был приставлен. Вышибала и швейцар в одном лице – весьма экономично и похвально со стороны владельцев этого клуба. Хотя, это было так странно – видеть на подобной должности не бота, а человека.
На стеклянной двери была наклеена написанная вручную, почти нечитаемая афиша с обилием фамилий и восклицательных знаков. Всю ее я просматривать не стала, потому как поняла, что не на шутку замерзла. Все же только сегодняшним утром я была в жарком июне, и уже через пару часов мерзну в декабре. И ботинки у Гали были осенние, в них попал снег и сверху и снизу, с протертой подошвы. К тому же, я почувствовала, что совсем не мешало бы навестить такую достопримечательность,