– За хвост! – грозно прошипела она в ответ. – Прямо ручищей своей. А потом еще и потянул! Каково, а?
– Так ты бы вниз с обрыва укатилась вслед за писцом!
– Ништо! Хоть малость бы от тебя отдохнула.
– Лучше б спасибо сказала.
– Спасибо! За очередное унижение.
Отчаявшись, Рэй покопался в глубинах рюкзака, вынул тряпицу, в которую был упакован увесистый ломоть рыбы. Лиса поначалу не среагировала, но, едва аромат достиг ее носа, обернулась.
– Речная рыба, копченая. Купил сегодня у охотника Бориса, думал, на всю дорогу хватит.
Сольвейг принюхалась к мешочку еще внимательнее; изнутри веяло дымчатым благоуханием копченой форели.
– Пеструшка, что ли? – удивилась она, уточнив местное название рыбы. – А как это – копченая?
– Да уж, на всякого мудреца… Сколько тебе, говоришь, четыре сотни от роду? А про копчение в первый раз слышишь?
– Слышала я, не зазнавайся! Просто пеструшку, вот чтобы копченую, не пробовала, – проговорила она, гипнотизируя мешок с ароматным ломтем внутри.
– Между прочим, полалтына за кусок.
– А ты, чурбан, мне и того больше должен за прикосновение ко священному хвосту! – она выхватила вязку и, так уж и быть, устроилась возле костра.
Ненависть в глазах угасала по мере того, как пеструшка латала душевную травму лисы. Сытые путники устроились на ночлег. Левша отключился первым, а когда из угла донеслось тонкое лисье сопение, глаза Рэя сомкнулись сами собой.
***
«Тук-тук», – раздалось в тишине.
Левша приоткрыл глаз, но веко сразу опустилось обратно. Он подбил ногами тонкое одеяло и снова провалился в забытье.
«Тук-тук», – повторилось за дверью.
Писарь подскочил, оглядев мрачную лачугу. Кострище давно прогорело, дверь была заперта щеколдой изнутри, в окне чернота, по которой гуляет легкий ветерок. Взбудораженный, Левша вынул из-за пазухи бурдючок, глотнул и, проворчав себе под нос, улегся обратно.
Но сон не шел. Почувствовав нужду, он понял, что уж не сможет уснуть и поднялся. Герой беззвучно спал в дальнем левом углу, его подруга, временами ерзая, лежала справа от двери. Он шаркнул засовом и опасливо оглядел поросшую тысячелистником и ромашками улочку. Летняя ночь подходила к концу, восток начинал сереть. Убедившись, что снаружи никого, Левша отошел за дом и принялся сливать излишки.
Завершив дело, он заправился, одернул заношенный кафтан. Как вдруг за спиной скользнула тень!
***
В продолжение ясной ночи, утро выдалось солнечным. Рэй потянулся, выгоняя дремоту, поднялся и осмотрел лачугу. Мерное движение под одеялом неподалеку: Сольвейг дремала, свернувшись калачиком и с головой укрывшись одеялом. Сбоку из-под накидки маняще выглядывала белая кисточка.
Рэй переборол желание