Мы поговорили еще немного, и я все более и более удивлялся.
Через час, когда я вышел в коридор, у меня состоялся разговор с двумя однопартийцами, которые сами подошли ко мне. Одного звали Петр Иванович, другого – Иван Петрович. Я стал расспрашивать их о том, почему депутаты выбрали меня из народа. Эти говорили мне уже совсем иное – будто именно те, о ком никто ничего не знает, выбирают членов Государственной Думы. Они же выберут и N.
– Но К. сказал мне обратное.
– Относительно избрания депутатов? – уточнил Петр Иванович.
– Да. И Кошкин тоже.
– Вам не следовало слушать К., он оппозиционер, – сказал Петр Иванович, – а что касается Кошкина… этот человек, как вы уже поняли, имеет некоторое отношение к закулисному лобби – от него мы получаем указания и некоторую информацию. Но работает он на них, а не на нас, и следовательно, старается сделать таким образом, чтобы в Думе создавался определенный микроклимат. Раз он сказал вам, будто выбрали вас именно депутаты, значит лоббистам выгоднее, чтобы вы так считали.
– Но почему им это выгоднее. Я ровно ничего не понимаю! А избрание N.? Что вы знаете об этом? Я слышал, им станет некто из депутатского состава.
– Это верно, – тут уже Иван Петрович вступил в разговор.
– Есть хоть какие-то предположения о том, кто это будет?
– Мы сами задаемся этим вопросом. Но завтра все выяснится, и мы снова будем жить спокойно.
Его последняя фраза меня насторожила – создалось такое впечатление, будто он не имел в виду этим своим «жить спокойно» скорое окончание смуты, но что-то еще, однако я более не стал расспрашивать, ибо почувствовал бесплодность всех стараний хоть что-то понять и выяснить. Голова моя кружилась, ее словно бы ворочали из стороны в сторону черные когтистые лапы неизвестности, вращались передо мной, зажимая в корявых пальцах предметы и тайные взаимосвязи, запускали странные мысли, которые я даже не мог выразить словами.
Мы вернулись в столовую. Пришло время принятия закона. Кошкин раздал ручки, после чего положил перед одним из депутатов стопку белоснежных листов бумаги и зачем-то толковый словарь. Поначалу я подумал, что этот словарь предназначался тем, кто плохо читал и писал, и вообще малообразован, – так сказать, для разъяснения некоторых непонятных слов, которые должны были каким-нибудь образом появиться в будущем тексте Земельного Кодекса, но я ошибся. (Между тем, я был удивлен еще одному обстоятельству – текст закона (самого кодекса) до сих пор еще не был составлен. Да-да, выходило так, что мы должны были прямо сейчас написать его.)
Кошкин сказал:
– Уважаемые депутаты! Исходное словосочетание, из которого вы должны исходить, – «Земельный кодекс». Собственно, по названию закона.
В тот же момент депутат, которому отдали словарь, порылся в книге и сказал:
– Вот оно, определение слова «земельный». Зачитываю: «относящийся к землевладению и земледелию», – с этими словами он написал эти пять слов на листе бумаги, после чего передал стопку