История как символ. Философские заметки. Андрей из Лёвино

формального насилия, ибо предполагает «отрицание», т. е. «отказ» от сказанного или произнесенного. Уничтожению подлежит, таким образом, не нечто по существу, а только лишь его вербальная, а точнее – смысловая форма, с последующей заменой на новую. Глагол «рцы» буквально означает «говорить», «сказать». Другими словами, «свобода от» есть выход за пределы чего-либо. Поскольку же субъект, духосопричастный Сущему, находится в непосредственной с ним связи, которая его «проглатывает» целиком, то в данном контексте свобода будет означать выход за пределы «бытия-в-настоящем». Всякий выход предполагает совершение определённых усилий для его осуществления. Чаще всего такое усилие перерастает в насилие. Поэтому «свобода от» всегда предполагает некоторое противостояние сил, сопряженное с их потерей при осуществлении освобождении. Это же мы наблюдаем и когда субъект освобождается от власти «бытия-в-настоящем». Этим освобождением неминуемо теряется духовная непосредственная связь с сущим. Этим самым осуществляется неминуемое оскудение субъекта истории. Это, фактически, и есть отрицательное понимание свободы. «Свобода от» имеет своим вторым необходимым членом – власть, которой она полностью определяется.

      Однако нельзя отрицать нечто во имя самого же отрицания. Но «свобода от» как раз и есть полное самостоятельное отрицание. Ибо целью её является достижение отсутствия какого-либо признака, качества и т. д. В этом случае свобода имеет своим содержанием одно голое ничто, ничем не наполненное. Такая свобода вообще безличностна и даже бессубъективна, ибо нет того, ради кого освобождается. Следствием подобного обезличивания по необходимости должна быть анархия, которая может носить какой угодно характер и принимать какие угодно формы.

      Поэтому естественным желанием освобождающегося будет оличивание этой свободы, стремление придать субъекту освобождения определённое содержание. Естественным побуждением в этом случае, становится «свобода для», получающая своё завершение в пользе, равно эгоистической и альтруистической. Предметом «для» в понимание свободы вносится субъект «Я», на который и направлен результат освобождения. Этим субъектом может быть не только сам освобождающийся, но и тот, для кого это совершается. Этим «для» может быть любой, в том числе и однообразно понимаемый Бог. Совершая «освобождение для» освобождающийся субъект всё-таки указывает «это» или «этого» для, тем самым, непроизвольно вступая с ним в положительное отношение зависимости, которая может получить обратную связь. Альтруизм есть лишь разновидность эгоизма, предполагающая обратную связь (сегодня я спасу тебя, а завтра ты – меня). Этот торг переносится часто на самого Бога: «Я поставлю тебе свечку, а ты, Боже, помоги мне устроиться на работу»! Другими словами польза может носить как индивидуальный, так и групповой характер.

      И хотя «свобода для» обретает субъекта свободы, но тут же попадает в сети экономической зависимости, которая оборачивается