Она стояла среди цветов. Её лицо выглядело добрым, светлым; и она была ниже Дмитрия почти на голову. Дул слабый и тёплый порыв ветра – развевал её рыжие волосы, развевал края фиолетовой рубашки, качал траву и цветы, и некоторые из них летали как пух, превращая увиденное Дмитрием во что-то сказочное и сюрреалистичное, но прекрасное. Она, прикрыв веки, наслаждалась моментом. А Дмитрий замер – очарованный, удивлённый; и в его груди закружился тёплый цветочный водоворот. В этот момент происходящее действительно выглядело как сон: яркий, солнечный; тот, что не забывается по утру, или тот, что не хочешь забыть по утру. И Дмитрий не мог понять – она часть сна, хоть и осознаваемого, или же… Нет, это было таким безумием допустить эту странную мысль.
Порыв ветра успокоился и всё затихало, а издали доносился щебет пташек, которые обитали на деревьях, растущих на краю поляны. Рядом жужжала пчела и пролетела стрекоза. А бабочки запорхали без ветренных помех.
Незнакомка почувствовала, что здесь кто-то есть, что этот кто-то смотрит на неё. С её лица сошла лёгкость, улыбчивость. Она открыла веки и устремила взгляд светло-зелёных глаз на Дмитрия. Она изумилась, а в глазах промелькнули странное смятение и что-то, что Дмитрий не понял; и она явно чего-то ожидала.
Дмитрий замер, растерялся и забыл, как говорить. И чего бы незнакомка не ожидала от него, она этого не получила – в глазах как тень проскользнули: разочарование, печаль; и она стала выглядеть так что сейчас либо сорвётся с места и убежит, либо кинется на незваного гостя в атаку как защитница своей территории.
Дмитрий заволновался. Он ощущал себя так будто без спроса вошёл в чужой дом, и его хозяйка теперь смотрит на него с недовольством, укором, и так точно он её обидел.
– И что это интересно ты здесь делаешь? – спросила она приятным, но недовольным голосом. Теперь она хмурилась, она возмущалась, она злилась на него, но эта злоба удавалась ей с трудом; и она точно не собиралась убегать. – Тебе… Тебе здесь не место. Кыш!
– Эм-м, прости, – сказал Дмитрий. – Я не… Эм-м…
– Нет, нет, – сказала она и скрестила руки на груди. – Никаких извинений. Это моё место, не твоё. Кыш! Иди обратно к себе. И не возвращайся!
– Ко мне? – озадачился Дмитрий. Она явно понимала больше, чем он.
Она махнула рукой. Дмитрий обернулся и посмотрел на стену купола, за которым была чернота ничего. Но она была размытая, как за толщей воды, отражающей солнце. И Дмитрий не мог увидеть то, что было «его местом».
– Давай, давай, –