– Ну разумеется! – И Жан-Луи бросил на стол несколько монет. – Ты знаком с кем-нибудь из Школы изящных искусств?
– А при чем тут изящные искусства?
– Дело в том, что Сюзанна по вечерам работала в мастерской трафаретной печати при этой школе. И я сильно подозреваю, что там-то она и кадрила своих кавалеров.
Этого Эрве не знал. Да он и вообще мало что знал об этой троице подружек, просто хорошо чувствовал себя рядом с ними. Но теперь с этим покончено. Навсегда.
– Ты действительно предполагаешь, что убийца Сюзанны – студент? – спросил он, вставая из-за стола.
Мерш поднял палец:
– Я ничего не предполагаю. Это первое правило сыщика: никаких предположений. А ты с кем-нибудь там знаком?
– Возможно, кое-кого знаю. Только я не уверен, что он сейчас там, и…
– Тогда пошли.
Эрве посмотрел на шагавшего к двери Мерша; он восхищался разбойничьими повадками старшего брата, его уверенностью в себе и силой, скрытой под кожаной курткой. Да, он восхищался всем этим… и в то же время завидовал.
– Чертов легаш! – пробормотал Эрве и поспешил следом.
Народная Школа изящных искусств на улице Бонапарта была защищена не хуже любой крепости: студенты боялись вторжения спецназа и «фашистов», не говоря уж о проникновении сыщиков.
У входа, перед решетчатыми воротами просторного мощеного двора, полагалось предъявить пропуск. Жан-Луи Мерш опасался обыска: у него было при себе служебное оружие – «браунинг FN-1910» (так называемый M10), шестизарядный 9-миллиметровый пистолет-полуавтомат, – но Эрве сказал охранникам, что идет к некоему Демортье, и это имя послужило сезамом: их обоих тотчас же пропустили.
Все студенты высыпали во двор. Несколько парней вешали лозунг «ЗАБАСТОВКА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!», другие расклеивали афиши – подъезд превратился в трибуну для «народных выступлений». Мерш взглянул наверх, и ему показалось, что бюсты великих людей, венчавшие портал, напоминают отрубленные головы. Что ж, всё в духе времени…
Они пересекли двор, загроможденный скульптурами самых разных эпох: их словно вынесли из залов по случаю генеральной уборки. Среди них Мерш приметил Юпитера, какого-то ангела, парочку борцов и чей-то безголовый и безрукий бюст… Рядом с этими персонажами сидели на земле студенты – одни резались в карты, другие бренчали на гитарах. Кое-кто даже ухитрялся влезть в объятия какого-нибудь мраморного эфеба или взобраться на плечи колосса.
Вся эта неразбериха усугублялась революционной эстетикой, властно вторгшейся в данное заведение. Некоторые скульптуры были грубо размалеваны краской, повсюду торчали портреты Ленина, Мао, Че Гевары. На стенах здания красовались популярные лозунги нынешнего мая: «Запрещается запрещать!», «Под булыжниками – пляж!», «Наслаждайся без помех!»… или еще такой: «Будьте реалистами: требуйте невозможного!»
– А он кто, этот Демортье? – спросил Мерш, когда они подошли к крыльцу главного здания.
– Приятель. Очень увлекается политикой