Жан-Луи с трудом удерживался от смеха. Вдобавок голос парня, довольно-таки пронзительный, не добавлял убедительности его речам. Ну что оставалось делать, как не смеяться?! Эти фразы, эти призывы бренчали, как игральные кости в стаканчике, и, падая в толпу, производили странный эффект.
Братья уселись в тени огромного дуба с пышной кроной и стали дожидаться конца речи.
– Слова, – продолжал оратор, – это буржуазный декаданс! Слова – это наш враг! Это отражение больного рассудка, диалектики, обреченной на фиаско! Их нужно забыть навсегда и собрать воедино наши силы, товарищи! Нужно служить народу! Пора перейти к действию!
Для парня, который проповедовал молчание, у него был хорошо подвешен язык. Мерш прислонился щекой к стволу дуба и подумал: а не вздремнуть ли, пока суд да дело?
– …И не нужно бояться сильных, ибо сильные – это теперь мы! – звенел голос оратора. – Мы, товарищи, – поскольку орудия производства в наших руках, и это мы управляем машиной!
Студентик явно заговаривался, высказываясь от имени рабочего класса, к которому не принадлежал. Впрочем, Мерш особо не вслушивался – он в основном наслаждался атмосферой. Ветерок в ветвях дуба, веселое журчание фонтана, теплое солнышко, лучи которого то тут, то там проникали сквозь затейливое кружево листвы…
– Что с тобой?
Жан-Луи встрепенулся: ну надо же, заснул! Его амфетамины больше не действовали. И он пообещал себе принять еще несколько таблеток, когда выберется отсюда.
– Все, представление окончено! – объявил Эрве.
Они подошли к бассейну; собравшиеся, с «Красными книжечками» в руках, уже начинали расходиться. Оратор, без сомнения заслуживший высший балл, наконец расслабился, словно вложив шпагу в ножны. Природа явно обделила его красотой: подслеповатые глаза за очками, приплюснутый нос, толстые губы – ну чистый заливной поросенок! А курчавые волосы придавали ему сходство с креолом.
Словом, получерный-полубелый – трудно определить, в какой команде он играл.
– Привет! – сказал ему Эрве, исполнявший роль посла. – Отличная речуга!
Оратор передернул плечами, поправляя свою хламиду:
– Вот в этом-то и проблема.
– Что ты имеешь в виду?
– Еще одна речь… Еще какие-то слова… А ведь настало время действовать!
– А по-моему, с самого начала месяца народ здорово бурлит, разве нет?
Студент «Эколь Нормаль» поднял с земли белый шарф и обмотал им шею – точь-в-точь боксер, покидающий ринг.
– Ты про этих маменькиных сынков, которые бросаются камешками в полицейских? – с усмешкой спросил он.
Мерш решил вмешаться: ему казалось, что перед ними стоит монах-фанатик, анахорет пустыни, сжигаемый собственными убеждениями.
– Да ведь половина Франции и так уже бастует!
– Ну и что толку? Трудящиеся все равно работают на капиталистическую систему. Приходят