Энигма ткнул пальцем. За островом было тихое серое озеро, на дальнем берегу которого до самой кромки воды стоял лес. В перерыве между ними в воздух поднимались спирали дыма, хорошо различимые сквозь туман над болотом.
– Там люди, – сказал он.
Ларс уставился на него со странным выражением лица.
– В чем дело, Ларс? – спросил я.
– Это мираж? – спросил он с тревогой в голосе.
– Не остров… дерево! Это мираж?
Мы все посмотрели туда. На вершине острова, среди белых скал, на фоне неба зеленела огромная пальма с густыми ветвями.
Это было единственное дерево такого размера на острове.
– Это точно не мираж – это действительно пальма, – сказал Железнодорожник. – А что с ней не так?
– Она живая, – ответил Ларс.
Мы разразились хохотом, а потом замерли и уставились на него.
– Мне кажется, я вижу там что-то светлое, – пробормотал Железнодорожник.
– Ты видишь кусты, – ответил Энигма.
– Это выглядит гораздо светлее, чем кусты, и кажется, что оно движется.
– Это из-за тумана с болота. Остров, кажется, тоже движется.
– Он живой, – настаивал Ларс, и они с Железнодорожником с тревогой наблюдали за ним.
– Скоро мы это узнаем, – сказал Энигма. – На болоте полно чистых и сухих мест. Это обычная система троп, и пересечь его не составит труда. У нас есть два часа до заката, и сегодня мы отдохнем на этой зеленой траве. Там должна быть пресная вода.
– И жемчуг, – добавил я.
Мы подхватили рюкзаки и двинулись в путь, при этом Ларс держался позади.
– Мне это не нравится, – сказал он, когда я проходил мимо него. – Выглядит так, будто там лежат мертвецы.
– Джунгли действуют тебе на нервы, Ларс, – усмехнулся я в ответ.
Как и сказал Энигма, болото состояло из тропинок из твердой, засохшей грязи, которые пересекались и перекрещивались во всех направлениях между участками жидкой трясины и застойной воды, где росли высокие тростники и огромные кусты пилильщика, резавшие одежду, как бритвы.
Время от времени мы видели пестрых змей, скользящих в камышах, а вокруг было полно маленьких птичек траурного цвета, которые носились с бешеной скоростью – то тут, то там, как китайские мыши, – словно в поисках чего-то. Они никогда не отдыхали и не обращали на нас ни малейшего внимания, а их лапки издавали диковинный мягкий стук по твердой грязи. Трава и тростник были выше наших голов, и лишь изредка нам удавалось разглядеть остров или джунгли, которые мы покинули; тем не менее мы сворачивали то влево, то вправо, как нам казалось необходимым, чтобы достичь цели.
По истечении трех четвертей часа мы наткнулись на очередной перекресток и еще один глубокий, тихий и грязный водоем.
Мы исследовали еще несколько тропинок с тем же результатом, работая лихорадочно и без должного