Пожалуйста, пожалуйста, хозяин! Дай мне еще один шанс…
23
Я говорю ему: “Шива” – прямо в кожу. И он откликается.
Шива, но только в одной ипостаси.
“Destruam” выбито на его правой руке.
Я искала на левой “Построю”, но нащупала только шрам от пореза и клевер на нем.
Значит ли это, что я – Кали?
Лежу нагая на смятой постели. На мне лишь ожерелье из черепов. Только что я оторвала голову демону, но богов такое не пугает. Шива принимает мою темную сторону, она ему по вкусу.
У меня иссиня-черная кожа. Гладкая, упругая и скользкая, как у змеи.
Мой длинный, сочащийся кровью язык едва помещается у меня во рту и во рту Шивы, когда мы целуемся.
Он снова сжигает меня. А я победоносно подминаю его под себя снова и снова.
И так будет всегда, жизнь за жизнью, пока кто-то из нас первым не выскочит из колеса.
Кажется, это самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывала.
Чувство, которое может щенка превратить в Богиню. Кали.
23
Я бегу и мне едва хватает дыхания. Я не вижу ничего вокруг, потому что темно и слезы застилают глаза.
И я не знаю, что страшнее – что меня догонит он или кто-то другой. Я чувствую кожей опасность. Чувствую её чуть горьковатый запах.
Настолько сильно, что продолжаю бежать, даже когда уже совсем не могу вдохнуть воздух.
Где я? Кто я? И куда бегу?
Почему этот мужчина задержал на мне свой взгляд?
– у вас кровь!
– что? – переспрашиваю его, остановившись на секунду
– у вас кровь, девушка. Вам нужна помощь?
Я провожу рукой по голове и чувствую под пальцами вязкое, липкое.
Смотрю на них. И правда, кровь.
– Вам нужна помощь? Ментов вызвать?
– Мне нужно домой, – почти потеряв сознание от вида крови, прошу я. – Где моя сумка?
Вспышка воспоминания, как рука Марка хватает меня за капюшон моей зелёной куртки из секонда, и бросает об стену.
Как щенка. Снова.
Маяковская⠀
У Марка улыбка не сходит с лица. А у меня странное чувство.
Словно я предала и продала себя за эту пиццу в Итальянском ресторане. Но это же не так, правда?
Просто он так плакал, умоляя меня о прощении.
Девочка моя.
Я сразу поняла, что он меня любит.
Мальчик мой.
Но если уж совсем начистоту, то все дело в Маяковской.
Даже не в том, что он стоял на коленях.
А в том, где он на них стоял.
На этой чертовой станции. Там невозможно расстаться.
Я застреваю в его глазах. Я спрашиваю у них: “Сколько тысяч лет мы уже знакомы и сколько жизней прошли вместе?
Сколько нам отмерено времени? Мы в самом начале или конец близок?
Знаешь я никогда не встречала таких глаз, как у тебя.
В них проваливаешься, как в пустоту. Но я не уверена, пустота это или космос.
Притворюсь,