Ранее эпоха Андропова связывалась лишь с обострением национального вопроса: критикой «русской» линии, мнимой русофобией генерального секретаря. Однако ни о какой кампании речи не велось; даже Дирк Кречмар, автор одной из наиболее подробных монографий о культуре того периода, ничего не говорит о существовании какой-либо направленной кампании, почему и объединяет идеологию андроповского периода в области литературы в главу «Защита марксизма-ленинизма. Отпор русско-националистической критике»89, настойчиво уводя политику партии в области литературы исключительно в националистическое русло и борьбу журналов в этом ключе; вторит ему и П. С. Рейфман в своей основополагающей монографии по истории цензуры90.
Поэтому важно оговорить: «направляющим документом» для развертывания этой идеологической кампании стали решения июньского пленума ЦК, разъяснения которых советским писателям были даны 29 июня 1983 года на расширенном заседании секретариата правления СП СССР «Об итогах Июньского пленума ЦК КПСС и задачах писателей». Примечательно, но состоялось оно только через две недели после пленума ЦК, то есть совершенно очевидно, что писатели упустили время, не особенно торопясь «одобрить и углýбить» решения партии, однако их пришпорил Центральный комитет. Последнее без труда читается в стенограмме этого мероприятия.
Культурно-политическая политика Андропова, направленная на повышение эффективности и укрепление дисциплины, не могла быть осуществлена в ее решающих пунктах из‐за лености и безынициативности бюрократического аппарата. Так, Марков хотя и предостерегал в отношении проведения в жизнь решений июньского пленума от «ненужной спешки, чтобы не наделать ошибок», все же сказал далее, что, несмотря на «авторитетное решение партии», писатели и критики часто ждут еще каких-то «дополнительных приказов». <…> В этой связи Марков вновь сослался на свой разговор с Андроповым, который поинтересовался «чего же мы дожидаемся».
Из этой речи Маркова становится ясна дилемма, перед которой стояли культурно-политические руководящие инстанции в свете новых требований. Так, Марков, с одной стороны, пытался последовать рецепту Андропова, несколько отчетливей, чем прежде, указывая на недостатки. Однако, с другой стороны, оказывалось, что для их устранения не было никаких новых способов, а единственное лекарство от всех болезней, как и прежде, – ужесточение редакционного процесса и призывы к ориентирующей роли монолитной партийной критики, которая и без того уже более не существовала91.
После слов Андропова, которые недвусмысленно демонстрировали, что главе государства мало традиционных прений и воззваний, секретариат Союза писателей озаботился необходимостью