Город так и не обрёл успокоение. Война закончилась, но уже десятки лет людей не покидает могильная пустота. И эта яма так и не смогла наполниться – ни на грамм, ни на миллиметр. Словно у людской души образовалась зияющая пропасть размерами с целый мир, и казалось, что она никогда не срастётся. Так и будет ожидать времени, пока их самих не уложат внутрь, а сверху не засыпят землёй.
Кто-то говорил, что война не окончена, что она ещё заглянет в дома и в кафе, что она ещё ударит по миру с двойной силой. Когда-нибудь война пробьёт дно, которое, к несчастью, давно уже видно. Но сейчас никто не хотел слышать о войне. Мир залечивал внешние раны: восстанавливал здания и шнуровал пригороды асфальтированными нитями, а Сюли обслуживала приезжих, разносила подносы в своих худощавых руках, вытирала столы до блеска, вечерами выполняла роль уборщицы, чтобы сэкономить. И порой Сюли не понимала, откуда у некоторых людей берутся деньги, чтобы зайти к ней в заведение, заказать полный поднос еды, а после ещё и отправиться к морю.
Публика в кафе была разношёрстная. В заведение заглядывали как состоятельные граждане, прибывшие на собственной машине с полным кошельком отпускных денег, так и бродяги, проезжавшие автостопом. Лишь взглянув на человека, Сюли с лёгкостью распознавала, кто может заплатить за обед и его внешний вид небрежен лишь от долгого нахождения в дороге, а кто не имеет ни гроша в кармане. Сюли терпеть не могла грязь на людской коже и под ногтями, вид сальных волос и запах пота вызывали у неё отвращение, но она всегда относилась к бродягам хорошо, пока те вели себя достойно: не мельтешили у кафе, прося милостыни в хлебный час, и уж тем более не ступали на порог, когда в кафе были посетители.
Кафе «Сюли» наполняли и постояльцы: местные всегда были рады отведать картошки с соусом и запить поданное на чугунной скворчащий сковороде бокалом тёмного пива. К светлому же подавались куриные бёдрышки в панировке. Иногда Сюли готовила посредственную, по мнению её матери, фунчозу – в особый день, когда народу в кафе было не так много. Если честно, Сюли никогда не ела традиционной фунчозы и никогда не бывала в Китае, но её мать Айминь старалась передать дочери таинства национальной культуры. В роду Сюли с обеих сторон намешано было всякого, как и в пиве, которым она торговала. Отчего Сюли Чень с каменный лицом вписывала в меню всё, что когда-то пробовала, и то, что умела готовить её кухарка, при этом её совершенно не смущало китайские название на вывеске. Оно ни к чему не обязывало. Если посетители, увидев иноязычное слово, просили подать Баоцзы, утку по-пекински или, на худой конец, лапшу, то Сюли сразу же про себя возмущалась подобным стереотипам, но всё же мило улыбалась посетителям, предлагала им меню со словами: «Мы готовим из того, что есть. Могу подать вам фунчозу». Рисовую лапшу почему-то никто так и не заказывал. Но всё равно таким клиентам в добавок к острым крылышкам и картошке