И вновь половина люда была недовольна его решением. Агни понимал почему. Стоило провести тинг сразу после тризны, а не тянуть, заставляя гостей из Ве и других поселений остаться ещё на пару седмиц. Даже Старый Лис покачал головой на его слова, однако Агни, ещё в первый день смерти Ольгира пославший конунгу Анунду весть, хотел дождаться ответа.
– А Хольмганг что? – грубо напомнил Хьялмар, приподнимаясь из-за стола. Он заметно покачивался. За все три дня тризны он не пил ничего, что было слабее мёда. – Рыжебородый ждёт.
– Через одиннадцать дней от тинга.
Хьялмар напрягся. В свете жировых ламп было видно, как шевелятся на голове его волосы от счёта. Наконец он кивнул и произнёс:
– Я передам твою волю.
Агни кивнул в ответ. Сидящие за столами принялись обсуждать предстоящий Хольмганг. Ведь если Агни изберут конунгом, то случится непростой поединок. Левша проводил взглядом Хьялмара, решившего сейчас же покинуть Большую залу. За ним ушла и его сестрица. Когда мужчина вышел, Агни тут же окликнул Льёта, подзывая форинга к себе.
– Вели нашим вырыть большую яму для Хольмганга.
Льёт хмыкнул, усмехаясь.
– Выдумщик ты, господин. Насколько глубокую?
– В три коровьи шкуры длиной и полторы высотой. Давай только, чтобы управились.
– Не вопрос, господин. За четыре седмицы мы тебе хоть десять ям сроем.
– Одной хватит, – осадил форинга Агни. – Можешь идти.
Но Льёт пока не уходил, продолжая заглядывать Агни в рот.
– Что ты хочешь от меня?
– Позволь узнать, господин, будешь ли ты сражаться сам или отправишь кого-то из наших хольдов?
Агни неожиданно улыбнулся, точно произнёс у себя в голове отличную шутку.
– Сам я стар уж. Да и быть мне конунгом, Льёт. Боюсь, Онаскан не переживёт третьей смерти своего правителя за одно лето.
– Кого же тогда?
– Увидишь, Льёт. Увидишь. Не торопись.
Только Льёт ушёл с поклоном, так под рукой тут же появился Старый Лис. Оставалось лишь гадать, как он обладал такой прытью в возрасте, столь близком к могиле. Агни надеялся, что, отрастив сытый живот и полностью седую бороду, он останется таким же проворным и ловким. Воеводой он был готов погибнуть в бою, но как только власть прыгнула ему в руки, он стал страшиться смерти. Но не старости. Та неожиданно показалась ему высшим из человеческих благ. Немногие воины, такие как он, смогли дожить до седин. А уж тем более порадоваться этому.
– Гудрун по-прежнему сама не своя, – пробормотал Лис. – Так убивается из-за сына. Будто он у неё один-одинёшенек был.
– Несчастная женщина, – произнёс Агни лишь для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Она заплатила Хьялмару и Рыжебородому, чтобы те помогли отыскать тело её сына, но поиски заглохли. Они никого не нашли.
– Что, совсем пусто?
– Не совсем. – Рун почесал сухую ладонь и понизил голос, бросив взгляд на людей. Зала была полна народу, и кто-то наверняка