Их выгнали с третьего этажа, забрав чужие картины, продукты, предметы быта – со скандалом, с милицией, с шизоидными воплями, которые издавала Фарида и тем самым напомнила мне тех психов, тех политических душевнобольных, разогревающих толпу на демонстрациях и митингах. Саида с матерью сначала обитали в коридоре, затем пустились в длительный путь из комнаты в комнату, ни разу при этом не заглянув ко мне, да я и не звал их. Иногда, правда, Фарида заскакивала что-то предлагая: суп, хлеб, чай, а то и тушенку, яблоки, полуфабрикат – то, что сама где-то раздобыла: в общежитии да в церквях. Она предлагала взамен – это была беседа или тема номер три.
С Саидой я встречался в коридорах, захаживал в те комнаты, где она лежала, целыми ночами разговаривал с ней, когда находил ее где-нибудь на ступеньках между этажами. В один прекрасный момент, после нескольких проявленных ею случаев безумия, ирреальности, я испытал к ней чувство нежности. Странность, непонятность – такие детали в поведении женщин разогревают желание и возбуждают аппетит. Саида имела ту маску агрессивного абсурда, которая привлекла мое внимание:
– ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ /свое имя-фамилие-отчество/. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. МАШИНА. МАШИНА. РАНИМАЯ. РАНИМАЯ. МАШИНА. НА ВАШЕМ МЕСТЕ. НА ВАШЕМ МЕСТЕ. ЧТО ВАМ ЕЩЕ НУЖНО. ЧТО ВАМ ЕЩЕ НУЖНО.
Дикая мысль переспать с ней не давала мне покоя, но ничего не случилось. Тогда шел уже третий месяц выдачи ваучеров, этот чек выписывался на каждого члена семьи, и поскольку нежелательно было упустить шанс иметь нелишние деньги, то, со слов Фариды, отец ее прислал телеграмму, в которой раскаивается за содеянное перед дочкой и внучкой, берет свои проклятия обратно и просит вернуться. Фарида и Саида прожили здесь еще некоторое время и уехали домой, в Казань.
И сейчас мне смешно вспоминать события той зимы, смешно и странно, что я не сразу разгадал прóклятый отцом Фариды ребус, в котором Саида играла не последнюю роль. И я понял еще, что у меня была возможность войти в подземный мир бестий и дьявольских кричащих чудовищ, ведь проводником туда и являлась Саида.
Три дня в Москве
День первый.
Мы собрались у меня в комнате, чтобы провести сеанс. Нас было семеро, я рискну назвать имена.
В единственном кресле под окном сидел невозмутимый Господь Бог Фáиг. Кровь – Бюль-бюль Оглы, взгляд – Джон Леннон. Он знал толк в английском языке и частенько проявлял свои педагогические способности, когда я перед экзаменами пытался разобраться с этими проклятыми