Однажды заболела моя сестра Лена. Ее положили в больницу. Там работал фельдшер, а скорее, коновал Скрыпка. Медсестрой была Тоня Иглевская. У Лены признали расстройство желудка и начали лечить грелками. Но лучше ей не здоровилось. Однажды шел с работы домой на обед и как обычно заглянул ее проведать. Она сидела на койке в палате повеселевшая, и говорит мне: «Братка, мне стало легче и завтра меня выписывают». Пришел домой, поделился с мамой хорошей новостью, и мы сели обедать. Полчаса спустя, гляжу в окно – бежит к нам Тоня: «Скорее идите, умерла Лена». Остались мы с мамой вдвоем. Позже Скрыпка догадался, что у нее был заворот кишок от тяжелой работы.
В тридцать третьем году мы перешли из барака в свой домик. Нам досталось красивое место. Бугорок над поймой, внизу круглое озерко, из которого мы брали воду, за ним лужок, потом залив – Курья, отделенная от Васюгана полуостровом, за которым блестела коричневой водой река. Просматривалась красота заливной поймы почти до горизонта. Только любоваться этой прелестью не было: ни времени, ни сил, ни настроения.
Сколько помню свою маму, она еще на родине все время жаловалась на боли в сердце. В год перехода в свой домик она сильно заболела. Я увел ее в больницу. Полежала она там всего три дня. Захожу ее проведать, Скрыпка говорит: «Забирай свою мамашу. Ничего у нее не болит – увиливает от работы!» Кое-как довел ее до дома. Ночевать позвал старушку. Один побоялся с ней остаться. На другой день пошел к коменданту за разрешением вести мать в кустовую больницу. Он направил меня к Кулешову, чтобы дал лодку и человека в помощь. Кулешов усмехнулся и ответил: «Лодка нам в артели самим нужна, а людей лишних у меня нет. Вези свою тунеядку сам – не маленький». Было мне в тот год девятнадцать лет.
Добрые люди дали лодку и весло. Пошел домой, взял посталь для матери и постелил на дно лодки. Мать положил на плечо, понес к берегу, а тяжести не чувствовал – она уже совсем высохла. Прикрыл ее холстиной и повез в Чижапку, где была кустовая больница. Гнать лодку было тяжело, потому что приходилось одновременно грести и поддерживать мать. Она металась от сильной боли и мочила полотенце, прикладывая себе на грудь. На закате солнца мы добрались до поселка Желтый Яр. Мама запросила молока. Я поднялся в гору к домам. Денег у меня не было, но люди сочувственно отнеслись к моей беде и дали кринку молока бесплатно. Мама пить не стала, говорит: «Мне стало лучше. Потом попью. Давай скорее ехать, а то еще далеко».
Проехали еще километров восемь, и так быстро стемнело, что не видно стало берегов, кругом поблескивала вода. Я остановил лодку и понял, что заблудился. Ехал-то я по течению, а тут вижу – вода идет мне навстречу. На Васюгане бесчисленное множество проток, заводей, курьюшек, стариц – сбиться с пути, да еще ночью, –