Летом людей на смолзаводе оставалось мало, большую часть переводили в Рабочий на раскорчевку, работу на пашне и заготовку сена. К зиме сезонные работы в поселке заканчивались, и молодежь возвращалась на Кагальтуру.
В тридцать шестом году я возил на Кагальтуре лес. За мной был закреплен конь по имени Бурка. Мы с ним за день выполняли по семнадцать – восемнадцать рейсов, это полторы нормы. Бригадиром был Боков Василий. Года на два старше меня. Однажды мы с ним схватились не на шутку. В то утро он ушел на охоту. За день я сделал восемнадцать рейсов. Среди вывезенных бревен было шесть сутунков – это первое бревно от комля. Сутунки от хвойных деревьев шли на перегонку для смолзавода. В тот день распиловщикам на доски не хватило бревен для выполнения нормы, и они решили распилить сутунки. Смолевые бревна маховыми пилами режутся плохо. Пильщики пожаловались Бокову, что нет на разпиловку бревен и резать приходится сутунки. Мы, возчики, уже готовили ужин, когда Боков ворвался в барак.
– Кротенко! – заорал он. – Срочно запрягай Бурку и привези пильщикам шесть бревен!
– Бурка устал, – говорю, – мы с ним дали полторы нормы – это раз, во-вторых, на улице ночь, а в-третьих, сутунки я привез не пильщикам, а на перегонку.
– Какой умный счетовод! – Боков выскочил на улицу.
Думаю: «Что он затеял?» Выхожу за ним, а он моего конягу выводит из конюшни. Я выхватил у него повод, а он зацепил меня за грудки так, что пуговицы посыпались с рубашки. Я слегка ему двинул, а он шмякнулся спиной о стену конюшни. Тут наш бригадир совсем озверел, схватил палку и двинул на меня.
– Эх, Вася, Вася! На кого ты руку поднял!
Без особого труда выхватил у него палку, отбросил ее, и ухайдокал Васю так, что он на неделю забыл про жратву, на которую был горазд, потому что через разбитые губы ложка не могла пробиться в рот. Я бы за Бурку еще хорошо его «поцарапал», да вмешался Семеняк, выскочив на шум из барака, и разнял нас.
Боков в долгу не остался. Утром запряг коня и поехал в Рабочий жаловаться коменданту. Тот отозвал меня в поселок и в наказание я получил пять суток принудиловки. Принудиловка заключалась в том, что надо было сделать какую-то работу бесплатно. Мне досталось самое катаржное – раскорчевка пней. Зимой выдернуть пень из мерзлой земли очень тяжело. Но я поднатужился и выполнил принудиловку за два дня. Вечером пришел к коменданту для отчета. Он пригласил меня поужинать и мы поговорили о многом, о Бокове в том числе. Его, оказывается, комендант давно собирался заменить и подбирал человека. Он написал бумагу, где бригадиром назначал меня, выдал мне новую фуфайку и стяженные штаны – с тем я прибыл на Кагальтуру. Бурку я закрепил за Боковым, посоветовав, работать на совесть и «Ваньку не валять». Гляжу, он в первый же день обернулся всего восемь раз. Тут я, как начальник, морально поддал ему чертей.
СВАДЬБА
После