– Иди, готовь завтрак, – прервала его Максимилиана, мысленно подсчитывая насколько глубоко ее задело, употребленное им слово «мой».
«В смысле «мой»? В смысле «его»? Он так шутит? Продолжает играть? А что если? Тогда зачем он меня отверг? Он невыносим! Как можно раздражать и нравиться одновременно!? Не могу. Мне нужен душ.», – мысли сдались в несчётных попытках наладить самообладание Максимилианы, и спокойно метались в привычном хаотичном порядке.
***
Приняв душ и смыв остатки вчерашней ночи вместе с косметикой, Максимилиана вышла на кухню, одетая в белоснежную футболку Тимура. Мокрые кудряшки ласково обрамляли её лицо, а серые глаза сияли, словно в них зажгли яркие лампочки.
Тимур повернулся к безумной художнице, застыв на мгновение от представшего перед ним очарования.
– Тебе очень идёт, – выдохнул он. – Хотя, я надеялся увидеть её на тебе при других обстоятельствах, – добавил Тимур, читая её реакцию. – Но для начала и так сойдёт.
– Юморист? – Максимилиана вопросительно подняла бровь, вызывая его на безмолвный поединок. – Думаешь это смешно? – сказала она, усаживаясь на близстоящий стул.
Тимур резко повернулся к Максимилиане и склонился ближе к её лицу. Так близко, что упрямица почувствовала его мятное дыхание. Нарастающее напряжение вновь будило воображение, щекотало нервы. Опершись руками на ручки стула, он мгновенно ограничил её свободу и возможные пути к её отступлению.
– Думаешь, мне легко, Максим? Думаешь, я всегда буду такой хороший и правильный? Думаешь, не прижму тебя к стенке и не стану мучить тебя лаской, пока ты не начнешь молить о продолжении? – его слова разжигали её спящую фантазию. Максим постаралась сильнее вжаться в стул, тем самым увеличив расстояние между ними до целой парой-тройки дюймов.
– Я не посмотрю в лицо приличиям и правилам, – его дыхание коснулось её шеи. Максимилиана прикрыла глаза, боясь пошевелиться и закончить это минутное помешательство. – Твои волосы пахнут кокосовым шампунем, а кожа дикой гвоздикой… – Тимур замолчал, наблюдая за тем, как на её щеках разлился румянец, дыхание стало не регулярным и сбивчивым, а на шее стала дергаться пульсирующая венка. Ее губы пересохли, а глаза стали почти фиолетовыми от накатившей горячей волны желания.
– Давай завтракать, Ласточка моя, – весело добавил он, отстранившись назад, как ни в чем не бывало, продолжив накрывать на стол.
«Ты уже моя. Сомневаешься, но уже сдаешься…», – подумал про себя Тимур, улыбнувшись своим мыслям.
Глава 32. Завтрак
Максимилиана не могла отвести взгляда от Тимура, беззаботно вытанцовывающего круги от плиты до обеденного стола и напевающего что-то себе под нос.
Взъерошенные черные волосы. Родинка на левой щеке. Улыбка, больно бьющая по лбу своей искренностью и открытостью. В мысли вновь попал вирус его обаяния, и никакой Касперский здесь не смог бы помочь, даже заранее распознав его причину