Максимилиана опешила, будто ее поймали за руку при попытке украсть чей-то образ для ее сновидений.
– Чем займемся завтра? – перевел тему Тимур.
– У меня появилась подработка, хочешь помочь? – загадочно начала Максим.
– Ох, что-то у меня такое нехорошее предчувствие. Кажется, ты будешь мстить…
– Испугался?
– Подсказки будут? – подхватил он ее игру.
– Пожалуйста… – ухмыльнулась Максим. – Веном.
– Что ж. До завтра, Максим.
– Это будет уже сегодня, Тимур, – весело отметила она.
– Тем лучше, не придется торопить рассвет. Сладких снов, Ласточка.
– И тебе выспаться, Вермут.
Глава 20. День второй. Рисуй. Чувствуй
Автомобиль Тимура подъехал к двухэтажному строению с огромными панорамными окнами.
Фасад здания украшало яркое граффити в стиле кэрак[1]. Творение, к которому, несомненно, приложили руку бывалые умельцы данного течения. Персонажи комиксов, будто только недавно сошли с глянцевых страниц и заполнили собой всё возможное пространство на каждом сантиметре этого шлако-бетонного сооружения.
Тимур поднялся по небольшой лестнице, обратив внимание, что даже перила здесь выглядели по-особенному. Витые металлические прутья переплетались и напоминали силуэт той самой Джессики Рэббит – жены кролика Роджера, в кричащем кроваво-красном платье.
Всё вокруг сливалось в единую художественную идиллию, искусственно созданную мастерами кисти, пера, баллонов краски и кудесниками по металлу.
Войдя внутрь, он оказался в просторном холле, застеленном благородным паркетом, испачканным каплями краски и лака, шариками засохшей глины, и массы чем-то напоминающей воск. Здешний воздух наполняли запах свежей масляной краски и пинена, ароматы даммара, кедра и фисташек.
Тимур поправил ремень фотосумки, свалившейся с его плеча, и огляделся по сторонам, в надежде обнаружить безумного художника.
– Я наверху! – громко позвала Максимилиана, будто предчувствовав его приход. – Лестница очень крутая, поднимайся и береги голову.
– Проявление заботы – хороший знак, – слегка улыбнувшись, прошептал себе под нос Тимур.
Оказавшись на втором этаже, наследный король Хантеров замер от представшего перед ним облика королевы. Максимилиана стояла у широкого подоконника, спиной к лестнице, вытаскивая на свет ворох разноцветных баночек и кистей из огромного кожаного ридикюля. Она не могла видеть его реакции, хотя, судя по всему, несомненно, готовилась к его приходу.
Небольшой клочок ткани с изображением бруклинского моста, Биг Бена и еще «неважно какой достопримечательности» выполнял функцию топа, изящно подчеркивая все её достоинства. Тонкая шелковая лента опоясывала шею и талию и прочно переплеталась с куском ткани, превращая его в предмет одежды, который не скрывал ни дюйма ее грациозной спины.
Тяжелая копна ее кудрявых волос была собрана в небрежный импровизированный хвост, который нарочно открывал взору ее тонкую шею.
У Тимура пересохло во рту. Он попытался отвлечься от нахлынувших