– Ну ничего, я подарю Коричке наручные часы, с ними она будет знать, когда пора возвращаться домой.
Тут я подумала, что мама, возможно, уже послала няню Сун меня искать, и добавила:
– Да и мне пора домой.
Услышав, что я ухожу, Сючжэнь очнулась и, спускаясь с кана следом за мной, сказала:
– Вот здорово, спасибо тебе! Увидишь Коричку, скажи, чтоб шла домой, а то холодно, да передай ей, чтоб не боялась, я не стану ее ругать.
Я кивнула в знак согласия, словно и впрямь есть какая-то Коричка, которую я знаю.
Выйдя от Сючжэнь, я думала о том, как интересно было бы играть с ней, говорить о воображаемой Коричке, шить для Корички одежку. Почему соседи не пускают своих детишек к Сючжэнь? Да еще называют ее сумасшедшей? Я оглянулась и увидела, что она опять стоит, прислонившись к стене, и смотрит мне вслед! Я так обрадовалась, что побежала вприпрыжку.
Подходя к дому, я увидела, как няня Сун выменивает у какой-то старухи всякое старье на спички: под навесом валялись корзина для бумаги, старые кожаные ботинки и пустые бутылки.
Войдя в свою комнату, я отыскала в шкафу возле кровати наручные часы. Это были миниатюрные круглые золотые часики, инкрустированные блестящими драгоценными камушками. Стрелка давно перестала двигаться. Мама говорила, что надо бы часы починить, да так и оставила их лежать. Они мне очень нравились, я часто их надевала, играла с ними, и со временем они стали моими. Пока я стояла у стола и вертела часики в руках, с улицы через окно до меня долетели обрывки диалога няни Сун со старухой-старьевщицей. Я прислушалась.
– А потом? – спросила няня.
– Потом, – отвечала ей старуха, – студент уехал, да так и не вернулся! Перед отъездом он клялся, что, как доберется до дома, сразу займется покупкой земли, а через месяц приедет и женится на ней по всем правилам. Ах, как складно говорил! Да вот она уже шесть лет его ждет! Так умом и тронулась – я свидетель. А ведь какая красавица…
– Что же дальше-то делали? Она родила?
– Ну да! Студент-то когда уезжал, мать еще не знала, что дочка понесла, а как стало заметно живот, отправила ее рожать на родину их семьи, на приморское кладбище.
– На кладбище?
– Которое на их родине, в уезде Хуэйань. Хуэйаньцев, которые в Пекине умерли, хоронят на том кладбище. Семья Ван ухаживает за тамошними могилами еще со времен деда Сючжэнь, а потом ее отца прислали сюда привратником, и тут такая история случилась!
– Семья из Хуэйнаня, стало быть. А далеко он от нас, этот Хуэйнань? Почему они так долго в Пекине живут, на родину не возвращаются?
– Очень далеко!
– А дите куда дели, когда она родила?
– Дите-то… Запеленали младенца крепко-накрепко, как только родился, и отнесли к воротам Цихуамэнь еще до рассвета, да там у стены