Заметая все трещинки, щели,
И не ждется весны тепло,
Только холод внутри да метели.
Снегом белым присыпало веки,
Не откроют они глаз синеву,
И лиловые вены, как ветки,
Кровь не гонят в такую пургу.
Анабиоз – мой давний спутник,
Одеваюсь в него, как в шаль,
Мягкий, тёплый, любимый заступник,
Только скоро оставит меня он. Жаль…
И начнутся весны разливы,
С мартом в жилах затеплится кровь,
Только тьмы холодной приливы
Монотонно шепчут – мы лишь твоя любовь.
И в июльскую знойную ночь,
Распятая жаром в кровати,
Шепчу ночи – я твоя дочь,
Рождённая в полночь к рассвету, чтоб жизнь истратить.
Так молюсь я до ноября,
Покуда природа не встретится с тленом,
А на исходе его в объятия декабря
Ныряю, спасительный круг чертя снегом.
Год замкнулся, я снова в сонной метели,
Анабиоз, наконец-то тебя дождалась.
Там, за веками гнутся, тревожатся ели,
А под ними – синь и тишь мёртвых глаз.
Святая теплота
Сиять бы, согревать,
Да выгорели лампочки,
Светить бы и дарить —
Сгорели провода…
Но вера ненаглядная
Толкает сердца клапаны,
И бьётся где-то в жилах
Святая теплота…
Если уйти
Если уйти, то на небо,
Облаком серым парить,
Лишь бы не серой греховной
В адовых кущах гнить.
И уходя, вспомнить яркую
Жизнь, словно искру во тьме,
Я понадеюсь украдкою,
Что она не приснилась мне…
На краю души
Сколько лет себя помню, не вспомнить и дня, чтоб считала себя монолитной, цельной. Сколько дней прожила, сколько прошлое жгла, да не выжгла в себе скверну.
И оставшись во мне, всё росла и росла, становилась сильнее и крепче. Эта гадина хуже, чем холод, война, чем голодная смерть от увечий.
Я пыталась бороться, пыталась убить того цербера, что стережет в сердце дверь.
Я пыталась кричать, я пыталась бежать, но от себя не сбежишь, поверь.
И тогда поняла, наконец, поняла, как глупа и бессмысленна битва. Ни к чему воевать, ни к чему горевать, ни к чему для вен теперь бритва.
Мне не справиться, нет, с этой адовой псиной, но и жить без неё не смогу. Я растила её, я кормила ее и почти как ребёнка люблю.
И тогда создала, я в себе создала половину вторую для цельности. Я пса ей того тогда отдала, вернее, ему, для уверенности.
Ты мой бог, ты мой царь, ты опора и яд, ты меня совершенно не любишь. Ты мой рай, ты мой ад, хлад погоста и сад, горький сон, что вовек не забудешь.
Ну и что, что ты там, что ты лишь в голове и на свете такого нет и в помине. Ты моё утешенье, ты радость моя, мои тоска и унынье.
Заходи, посиди, на души мой крае, я тебе