– Ой девочки… Что же… что же это я наделала…
Все смотрели на нее, даже задремавшая Галя вдруг очнулась и повернулась к Даше лицом.
– Жила я себе десять лет с мужем и горя не знала. А тут… встретила случайно первую любовь свою, и от одного раза… – Даша выразительно показала на свой круглый живот. – Смысла прерывать не было: когда поняла – уже поздно было. А муж… Муж, как узнал, так сразу и уехал от меня на родину. Он сам с Кишинева. С осени я его не видела. Дочки и сын так по нему скучают…
Всех оглушило тишиной. Помолчав немного, Даша продолжила:
– Если бы вы знали, какой у меня был муж… Интеллигентный и такой умный, девчонки! Кандидат исторических наук. А у меня, как говорится, мозг – главная эрогенная зона, – Даша засмеялась. – Как же мне с ним было интересно! А этот – Даша затрясла мобильником, – живет сейчас с нами, но муж и отец из него никакой… – Даша замотала головой и сокрушенно добавила, – И поговорить с ним не о чем.
Все, о чем так просто рассказывала эта большая страстная женщина, было самым страшным моим кошмаром. Поддаться минутной слабости и расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь. Разрушить то, что строилось годами.
– Ох, девчонки, – задумчиво продолжила Даша, достав из тумбочки расческу и начав расчесывать волосы. – А я ведь знаете, какая красивая! Тут вы на меня не смотрите, – махнула она рукой. – Что тут-то… А видели бы вы меня там, в жизни!
– А здесь что вам, не жизнь? – спросила, входя в палату пожилая медсестра. – Так только кажется. А потом все забудется, а вот эти дни будут помниться, вот увидите, девоньки. А я за Дорониной.
– Иду, – тяжело поднялась Галя.
Вернулись они одновременно – Люда на своих ногах, а Галю привезли – она была еще под наркозом. Консилиум назначил Люде операцию на пятницу, а Галя уже отмучилась – ей наложили швы на шейку матки – «подшили», как здесь говорят. Это должно помочь ей выносить ребенка.
Когда Галя отошла от наркоза, она стала шутить и совсем перестала спать. В тот же вечер к ней приехала подруга. По виду – как будто из соседней палаты заскочила: одета кое-как, волосы паклей. Они сразу ушли курить. Интересно, как это сочетается – пойти утром зашиваться под общим наркозом, чтобы выносить ребенка, и пойти вечером курить, чтобы ребенок подышал никотином. Впрочем, может Галя и не курила сама, а пошла за компанию, чтобы поболтать с подругой без лишних ушей. В любом случае обратно Галю привезли уже на каталке. Я сперва подумала, что сон все-таки настиг ее в самом неподходящем месте. Подружка бегала вокруг и причитала: «Ну ты, мать, даешь!», «Ну, ты, мать даешь!» А оказалось, что Галя упала в обморок прямо на лестнице – от потери крови. Врачи, конечно, предупреждали, что нужно больше лежать, но она и предположить не могла, что кровотечение после наложения швов может быть таким сильным. Хорошо еще не сломала себе ничего, подруга-то – дунешь, и улетит – не удержала