– Можно я погашу свет? – простонал он.
– Гаси.
Придерживая спадающие штаны, он заковылял к выключателю. Щелкнул, настала тьма.
– Ну, иди, – сказала Мария. – Иди же ко мне.
Петя не двигался.
– Петр Петрович, вы совсем молоды. Что с вами… с нами… будет завтра – неизвестно. Охота вам сгинуть, ничего не испытав в этой жизни? Ну-ка, подумайте.
– Нет, не охота.
– Ну, так идите ко мне. Иди сюда, Петя.
Утром Петя отвез Веру Ивановну на станцию. Прощаясь и глядя на него, как ему казалось, излишне проницательно, она спросила:
– Вы уговорили Марию Игнатьевну, Петя?
– Кажется, уговорил.
– Жаль…
– Я еду в Париж, – сказала Мария барону.
– Зачем?
– Меня позвал мой спаситель, я тебе о нем рассказывала – генерал Дитмар. Ему нужна моя помощь.
– Ты меня покидаешь? Надолго?
– Не знаю.
– Как это не знаешь? А как же я?
– Поживешь один.
Де Бриньяк растерянно молчал.
– Это неожиданно… и жестоко, – наконец, сказал он. – Я к тебе привязался. – Генералу я многим обязана.
– А мой развод? Он скоро состоится.
– Урожай собран. И… я не уверена, что хочу за тебя замуж.
Де Бриньяк опустил голову.
– Что ты там будешь делать?
– Узнаю в Париже.
– Надеюсь, это не то, что десять лет назад? Не эти… твои авантюры?
– Кажется, ему нужно помочь в канцелярской работе. Бумаги разобрать. У них много бумаг накопилось. За мной приезжала его супруга. Подробностей она не знает.
– А молодой человек?
– Просто шофер.
Она поехала в город, загнала свой автомобиль в гараж, достала ветошь, принялась привычно вытирать авто. Бросила, не докончив. Заперла гараж. Вошла в дом. Она не была здесь несколько месяцев, и все вещи покрылись бархатистой пылью. Сквозь щели в ставнях било солнце. Поднятая её шагами пыль вздымалась, клубилась, золотилась в лучах. На стене – фотография в рамке: она сама и покойный Георгий, её Жорж, сидят на подножке автомобиля, оба улыбаются. На борту авто выведено свежей краской – «Лейтенант Жорж». Мария сняла фотографию, рукавом смахнула с неё пыль. Положила в свой небольшой саквояж. Вынула, долго разглядывала. А потом повесила обратно на стену.
4. Мария
В тот день я вдруг решила, что это фото – талисман, и если талисман останется здесь, я обязательно вернусь в свой дом. Так и случилось, хоть именно та карточка, что висела на стене, пропала. Но копия этой карточки, которая в те годы хранилась в альбоме, уцелела и до сих пор со мной, хоть теперь у меня совсем другой дом на другом конце земли. Выходит, это изображение, и вправду, талисман. Пожалуй, тот убогий домик в Лераке был тогда единственным по-настоящему моим домом, первым моим домом, и мне было больно покидать его, оставлять сиротой. Именно сиротой, как дорогого покойника, только что зарытого