– Так. Завидовать, собственно, нечему, – сказала Мария. – Не нужно торжественных маршей. Мне уже и так всё понятно. Старик хочет, чтоб я опять пустилась бы в какую-нибудь авантюру. Нет, нет и нет! Я уже семь лет живу тихой мещанской жизнью, и мне это нравится. Замаливаю старые грехи. Передайте старику, что я советую ему делать то же самое… Поеду-ка я домой, – она привстала.
– Погодите! – Бельский схватил ее за руку. Мария вновь опустилась на стул. Ее рука не спешила освободиться.
– А ваши родные? Мне Аркадий Сергеевич сказал. Их ведь большевики убили.
– Бог им судья.
Бельский молчал, не зная, как продвинуться дальше. Потом решился:
– Но Аркадий Сергеевич, наверное, не имел в виду… что-то такое… Тут, вероятно, дело в другом.
– В другом?.. Ну, давайте, поговорим. Я многим обязана Аркадию Сергеевичу. Самой жизнью. Он вам рассказывал?
Она молча, в упор разглядывала Бельского. Тот отвел глаза.
– Простите, вас Петром зовут?
– Петр Петрович.
– Петя, значит… Хорошо, я вас выслушаю. Только не здесь. Поднимемся к вам?
Бельский кивнул. Они встали и, провожаемые любопытными взглядами местной публики, поднялись на второй этаж.
Мария сидела на кровати. Бельский расхаживал по тесному номеру.
– Извините, если позволите, начну немного издалека, – говорил он. – Наша организация действует. Мы продолжаем посылать людей в Россию. За этот год было послано пять походников. Ни один не вернулся.
– Царствие небесное, – перекрестилась Мария.
– Последний – Мартын Сотников, – сказал Бельский.
– Мартышка?! О, Господи! – она встала.
– Вы его знали? Он мой близкий друг.
– Знала. Ребенком, – она опять села, отвернувшись к окну. – Я его на лодке катала. Мне было… наверное, четырнадцать, а ему – не помню. Маленький был совсем. В Сиверской, в нашем имении. Можно сказать, на руках носила…
Она умолкла, задумавшись, наверное, погружаясь в далекое, навсегда исчезнувшее безоблачное солнечное лето. Потом обернулась к Пете:
– Спуститесь-ка вниз, принесите коньяку. У вас есть деньги?
– Казенные.
– Держите, – и протянула кошелек.
Она плеснула в стаканы из маленького графинчика. Бельский глотнул, закашлялся.
– Извините…
– Эх вы, Петя. Вы что никогда коньяк не пили?
– Не пил, знаете ли. Только вино, понемногу.
– А я вот предпочитаю крепкое. Ладно. Рассказывайте.
– Следующим должен был идти я, но после… того… после Мартына… Аркадий Сергеевич запретил все походы.
– Ну что ж, вам повезло, сударь. Бог вас бережет.
– Вы так думаете?
– Именно… Но чего же старик хочет от меня?
– Не знаю, но что-то важное.
– Вы не знаете, Вера