– Я хочу домой, – хрипло пробормотала она, прижимая к груди собачку. Сава выросла за это время, прибавила в весе, и Зоя с трудом несла ее по перрону.
– Мы и едем домой, дитя мое. Сейчас Федор подгонит такси.
Но Зоя расплакалась совершенно по-детски: юная женщина исчезла, на Евгению Петровну глядел сквозь слезы больной измученный ребенок:
– Я хочу в Царское!..
– Потерпи, Зоенька, потерпи еще немного, скоро мы будем дома, – уговаривала ее бабушка.
Федор уже отчаянно махал им рукой, и Евгения Петровна мягко втолкнула Зою на сиденье таксомотора, а сама села возле. Федор с вещами поместился рядом с водителем – таким же пожилым и потрепанным, как и его автомобиль. Все молодые и здоровые были на фронте. Но куда же ехать? Они никого не известили о своем приезде и не забронировали номер по телеграфу.
– Alors?.. On y va, mesdames? – улыбнулся шофер и, с удивлением заметив, что Зоя плачет, спросил: – Elle est malade?[1]
Евгения Петровна поспешила заверить его, что ее внучка совершенно здорова, но страшно утомлена, как и она сама.
– Откуда вы, мадам? – любезно поинтересовался шофер, пока Евгения Петровна лихорадочно вспоминала название отеля, в котором останавливалась когда-то с мужем... Немудрено: ей было восемьдесят два года, и она была измучена дорогой. А Зою нужно было срочно уложить в постель и вызвать к ней доктора.
– Скажите, не знаете ли вы какой-нибудь отель – небольшой, чистый и не слишком дорогой? – не отвечая на вопрос, спросила она.
Пока шофер раздумывал, она с опаской придвинула поближе свою сумку, где лежал последний и самый ценный подарок императрицы – пасхальное яйцо, сделанное по ее заказу Карлом Фаберже три года назад. Это было подлинное произведение искусства – розовая эмаль, отделанная бриллиантами. Евгения Петровна знала, что это ее последний ресурс: когда все кончится, придется жить на деньги, вырученные от продажи этого творения Фаберже.
– В какой части города, мадам?
– В приличном квартале, разумеется. – Потом можно будет перебраться в гостиницу получше, а сегодня ночью им нужны только крыша над головой и три кровати. Пока обойдемся без роскошеств, думала Евгения Петровна.
– Неподалеку от Елисейских Полей есть недурной отель, мадам. Ночной портье – мой родственник.
– Там не очень дорого? – резко спросила Евгения Петровна.
В ответ водитель неопределенно пожал плечами. Его пассажиры были не слишком хорошо одеты, старуха – так и вовсе как крестьянка, и денег у них, по всей видимости, негусто. Однако она хорошо говорила по-французски. И девочка, наверно,