– Что-нибудь случилось? – спросила Зоя, и вопрос этот звучал нелепо, если вспомнить все, что случилось за последние две недели. Однако Зоя чувствовала, что грядут новые беды и новые испытания.
– Я только что имела разговор с государем, Зоя. Он советует... он настаивает, чтобы мы с тобой покинули Царское... пока это еще возможно.
Зоины глаза мгновенно наполнились слезами. Она бросилась к бабушке и опустилась перед ее стулом на пол.
– Но почему? Мы ведь обещали, что останемся с ними и поедем туда, куда поедут они... И ведь они же скоро уедут? Или нет? Не уедут?
Старая графиня медлила с ответом, не желая лгать и не смея сказать правду. Наконец она все же решилась:
– Не знаю, Зоя. Видишь, англичане отказались принять государя. Ники опасается, что дело может принять совсем нежелательный оборот: их будут держать здесь под арестом или даже могут перевести еще куда-нибудь. Нас всех разлучат, а он... он не в силах защитить нас. Здесь, среди этих дикарей, я буду бояться, Зоя, за твою жизнь. Ники прав: надо уезжать, пока это еще возможно. – Она печально глядела на свою повзрослевшую внучку, но и представить не могла, какую бурю негодования вызовут ее слова.
– Я никуда не поеду! Никуда! Я не брошу их ни за что!
– Нет, поедешь! Иначе ты окажешься в Сибири – одна! Без них! В ближайшие день-два нам надо бежать. Государь предполагает, что скоро с ним перестанут церемониться. Революционеры не хотят, чтобы он оставался вблизи от столицы, Англия его не принимает. Что же остается? Положение очень серьезно.
– Я умру вместе с ними! Вы не заставите меня покинуть их!..
– Заставлю, если понадобится. Ты будешь поступать так, как я скажу. Дядя Ники тоже советует нам уехать. Не советует, а велит. И ты не смеешь его ослушаться! – Графиня была слишком измучена, чтобы спорить с Зоей, но понимала, что должна напрячь остаток сил и убедить ее.
– Как же я оставлю Мари?.. Ей так плохо!.. И у меня никого больше нет. – По-детски всхлипывая, Зоя положила голову на скрещенные руки, а руки бессильно уронила на стол – тот самый, за которым всего месяц назад она сидела с Мари. Та расчесывала ей волосы, они болтали и смеялись. Куда исчезла прежняя жизнь? Что случилось с ними со всеми? Где Николай? Где отец? Где мама?
– У тебя есть я, – промолвила Евгения Петровна. – Ты должна быть сильной. Нужно быть сильной – это от тебя требуется сейчас. Ты должна, Зоя. Должно делать то, что должно.
– Но куда же мы поедем?
– Пока не знаю. Государь сказал, что устроит все. Может быть, нас доставят в Финляндию, а оттуда переберемся во Францию или в Швейцарию.
– Но ведь мы никого там не знаем. – Зоя подняла залитое слезами лицо.
– Что ж поделаешь, дитя мое. Будем уповать на милосердие божье и исполнять волю нашего государя.
– Бабушка, я не могу... – взмолилась Зоя, но старая графиня оставалась непреклонна. Она была тверда как сталь и исполнена отчаянной решимости. Не Зое было тягаться с нею, и обе они сознавали это.
–