У бойцов слева ещё один демон дематериализовался. Минус десять.
Э! Э! Э! Это что ещё? Там второй парнокопытный. Я что, обсчитался? Плевать! Не до этого. Там буродольский, Мирон и ещё один наш, не знаю, как его зовут, как-нибудь продержатся. А у меня тут свои дела.
В правого парнокопытного я ещё всадил одну за другой три порции соли. Он уже ели-ели на ногах стоит. Прицеливаюсь…
– А-А-А-А-А!!!!!!!!!!!! – что за боль, даже рёбра затрещали!
Выстрелить я успел. Я даже успел в последний миг развернуться. Но вот больше ничего не успел сделать. Левый парнокопытный, не знаю, как он обошёл драгунов, но только меня он схватил своими лапищами и, оторвав от земли, так сдавил грудную клетку…
На хрена я взял Лёхин травмат?! Сейчас он, лежащий во внутреннем кармане, так на рёбра давит!!! Хорошо, что руки свободны. Я собрал последние силы и попытался треснуть беса обрезом. Ага! Чертила мотнул своей тыквой и выбил у меня его рогом. Падла! Уж не знаю, от безысходности, или на автомате, левой рукой я обхватил его башку и, уцепившись за пятачок, крутанул рогатую голову назад.
Я ожидал чего угодно, только не этого. Нет, ну, я надеялся, конечно, что такой приём мне хоть чуть-чуть да поможет. Но чтобы так… С треском и скрипом башка развернулась на сто восемьдесят градусов, чёрт выронил меня, и я кулём рухнул на траву.
Секунд через пять, а может, десять, откашлявшись, и держась за левый бок со злополучным травматом, я пополз за упавшим обрезом. Шуралей метался непонятными зигзагами, клацал зубами и яростно вертел хвостом. То вперёд побежит, то назад, наверное, ориентацию потерял. Надо торопиться, а то ведь это ненадолго. Где патроны? НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! Эта сволочь, мало того, что оторвала патронташ с солевыми зарядами, так ещё и затоптала его. Ну и что, что этот чертила последний остался, стрелять-то в него мне больше нечем.
И что теперь? Пулей? В третий глаз? Тогда скорее. Демон нижнего мира, я так понимаю, сообразил, что башку нужно просто назад повернуть, он уже даже лапами за рога схватился. Хрен тебе!!! С пяти шагов я даже пьяный не промахиваюсь. Как там Касьян говорил? Чуть выше переносицы? Ну, вот и получи!
Во лбу у чёрта мгновенно образовалась дырка размером с олимпийский рубль, шуралей замер и медленно распылился. Минус двенадцать! Ну, вот и всё.
Когда остатки туши последнего беса тоже развеяло, я, еле волоча ноги, поплёлся к тому месту, где склонившись над капитаном, сидели на земле Мирон и буродолец.
– Что с ним? – устало спросил я.
– Шуралей в ногу лягнул, – отозвался Мирон.
Я сделал шаг в сторону и из-за его плеча увидел левый ботфорт капитана с разодранным голенищем.
– Лягнул? –