– Хорошо, Витя, я выйду за тебя, только, пожалуйста, не надо никакой пышной свадьбы, не люблю я этот купеческий размах, пусть все будет скромно.
– Какой размах, ты о чем? Распишемся и к морю, плескаться в теплой водичке.
Ни к какому морю Надя готова не была и растерялась.
– Как это к морю?
– Очень просто, возьмем и поедем, ты плавать умеешь? Не умеешь, у-у, придется научить. Купим тебе такой купальничек суперсексуальный, бикини называется, и я стану тебя учить. Да мне весь пляж обзавидуется! – веселился Виктор, а у Нади зародилось подозрение, что он просто издевается над ней.
– Не надену я твой суперсексуальный купальник, ты меня за дурочку держишь.
– Ни боже мой! – странно побожился он, – женимся и едем, я этого момента столько ждал, а ты сомневаешься.
Они расписались как-то наспех, никаких знакомых, даже в качестве свидетелей. Виктор позвал первых попавшихся прохожих с улицы.
– Так в шестидесятых годах было модно делать, – объяснил он ей.
Но это Наде ничего не объяснило, сейчас-то не шестидесятые, зачем им так нужно поступать? Уж Лильку могли бы позвать, что такого-то? Она, правда, не обиделась.
– Да ладно, лишь бы жили нормально. Ты, Надь, на всякий случай ухо востро держи, мужик он у тебя непростой.
Надя кивнула, она уж и сама пришла к такому выводу. Но пусть чудит, если не во вред.
У нее глаза разбегались, даже не знала, на что смотреть, тут тебе и пальмы, и цветы какие-то необыкновенные, и море, с ума можно сойти! Неужели это все происходит с ней, словно во сне каком, и она поежилась, опасаясь, что проснется, и нет ничего, только убогие стены общаги.
– Ну, что ты застыла? Раскладывай скорей вещи, и пошли на пляж, умираю, как хочу окунуться, – затеребил ее новоиспеченный муж.
Отдыхали они, по Надиным понятиям шикарно, ели только вне дома, в кафе и закусочных, которых было множество на каждом шагу.
А вечером непременно шли в ресторан, и тут уж Виктор заставлял ее надевать открытые платья длиной чуть ли не до полу, он купил ей таких две штуки, темно-синее и серебристое, она их чередовала, день, то есть вечер, в одном, назавтра в другом. И еще заставлял краситься.
– На мою жену должны пялиться и завидовать мне другие мужики, – вполне откровенно объяснял ей Витя.
Внимание на нее обращали. Редкий мужик не поворачивал ей вслед голову, когда она шла на высоких тонюсеньких каблуках, с маленькой мягкой сумочкой под мышкой по выбеленным плитам набережной, стараясь не попасть в выбоины, прощай тогда каблук новых и дорогих туфель. Вот о чем она в основном думала, когда вышагивала рядом с мужем, боялась упасть, боялась осрамиться, а кто там и как на нее смотрит, ей было безразлично.
Виктор же так и стрелял глазами по сторонам. Большей частью он был удовлетворен производимым женой впечатлением, но иногда шипел недовольно.
– Говорил, наложи гуще тени, и не бледно-розовые,