– До такого возраста и не живут! – мрачно подумала Надежда, входя в бедную и грязненькую квартирку, которую она смутно помнила. Как-то в пятом классе бабка помогла зашить ей порванное на заборе платье, чтобы мать не отлупила ремнем. Господи, как давно это было, словно в другой жизни.
– Людка подговорила тебя сбежать что ли? – спросила вдруг старуха, наливая ей жидкого чаю в треснутую, плохо отмытую чашку.
– Почему это Людка? Сама надумала! – возмутилась Надя, хотела отодвинуть предложенное скудное угощение, состоявшее кроме чая, еще из двух сушек, совершенно каменных по виду и побуревшего ломтика лимона. Но так вдруг захотелось пить, что в горле даже что-то пискнуло тоненько, она отхлебнула и зажмурилась.
– Ну, так сбежать тебе помогла, не иначе.
Надя кивнула, соглашаясь, дуя на горячий чай, обжигаясь, и глотая вместе с чаем, исподтишка навернувшиеся слезы. Обидно все-таки, когда вот так встречают ни за что, ни про что.
– Я так и сказала твоей матери. Да разве будет она кого слушать, одно слово, Генерал!
– Как?! – подскочила будто ужаленная Надя, – зачем вы ей сказали? Кто вас просил?!
– А затем, что я справедливость люблю, мать твоя тебя ругает, а Людку хвалит, а то ей и невдомек, что ты, конечно, не ангел, только и Людка эта змея подколодная, вот зачем, – и бабка с удовлетворением откинулась на стуле, словно и вправду подвиг совершила.
– Так уж и змея? – невинно поинтересовалась Надя, сообразив, что возражать не стоит, соглашаясь, можно больше узнать.
Бабка неожиданно хихикнула.
– Она думала, Людка-то, что раз тебя нет, так она Генку враз захомутает. Поначалу так оно и вышло, стал он к ней похаживать, даже цветики раз принес, сама видала. А как она затяжелела, его и след простыл. Поругались они сильно, он на лестнице обзывал ее всяко, да тебя поминал, что, мол, она тебе в подметки не годится, вот как обернулось дело.
– Забеременела, значит?
– Дак уж родила давно, третий годик девчонке пошел!
– Дела. Теперь понятно, чего она на меня набросилась так. А Генка теперь где?
– Эва, спохватилась! Унесло уж давно. Мать его тут как-то плакалась, что носит по всей стране его, нигде укорениться не может, тоже тебя ругала. А ты-то как сама, замуж вышла? – и она впилась взглядом уже мутноватых, но еще вполне зорких глаз.
– Нет еще, но собираюсь.
Бабка разочарованно вздохнула, по ее понятиям, раз не вышла замуж, значит, неустроенная, то есть ничего хорошего.
– Что-то долго собираешься, я уж думала, у тебя детишки есть. Хоть за богатого собираешься?
– Конечно, за богатого, – лихо соврала Надька, она имела смутное представление о финансовом положении Витьки, копейки не считает, это точно, а как там на самом деле, пес его разберет.
– Ты мне лучше скажи, баб Клав, как там мать и отец, а то Людка орала как резаная, а никто из них даже носа не высунул? Или на работе все?
– Дак