– А если и знает, – чуть нахмурился он, шагая впереди всех, – так это ее проблемы. Я своих слов не нарушу.
Оказалось, что для Елизаветы Матвеевны главным было визуальное воплощение клятвы. Магической составляющей видеть она не могла, а вот кровь, которая проступила темной багровой полосой сначала на ладони Соломонии Розенвельд, а потом и на боярской – тут же накрывшей узкую женскую ладошку – явно порадовала графиню. Тут еще одна забавная история случилась; тоже миновавшая сознание наследницы графа Стрешнева. Подполковник Стрельцов, как и боярин Шубин свое участие в ритуале сопровождали словами на русском языке. Соломония же – на каком-то из диалектов италийского. Но, поскольку теперь она не частила словами, то и понимал ее Николай гораздо лучше. А нахмурившемуся было в этот момент Сергею Сергеевичу, кивнул успокаивающе, и даже требовательно: «Продолжай!». Потому что женщина рядом в целом не выбивалась из общей линии магического ритуала.
Боярин, кивнув подполковнику, неожиданно для себя «нырнул» внутрь, чего не делал тогда, когда Сила, или магия, связывала невидимыми, но от этого не менее нерушимыми связями его с Анфисой свет Никаноровной. Теперь же увидев, как от его ядра тянется хорошо видимая нить к чужому организму, он проследовал за этим проводником и, неожиданно для себя, «оказался» в чужом организме. Не физическом, конечно – том, который составлял сущность Одаренной, что стояла сейчас, связанная с ним окровавленными ладонями. Картина там была, что называется, на грани.
Если внешне Соломония лишь побледнела, и чуть дрожала, что можно было объяснить нервным потрясением, то внутри… Те самые искры, что составляли суть Дара боярина Шубина, буквально распирали сейчас Источник женщины. Так распирали, что он, казалось, вот-вот взорвется, разнося ядро вместе с самим Даром в клочья. Потому Николай и поспешил разорвать физическую, а с ней и магическую связь. Если проще – отнял от женской ладошки свою – крупную, сильную и надежную. Без всяких последствий недавнего пореза, кстати. Кроме едва заметного коричневого порошка – высохшей уже крови. Ну, и женская ладонь была, что называется, девственно чиста.
Графиня Стрешнева была не то что довольна – рада безмерно. На второй ритуал, с Авраамом, фамилия которого казалась короткой, как бы не производной от главной ветви, Розенвельтов, а именно Розен, она практически и не смотрела. Стояла рядом по необходимости – чтобы потом удостоверить, что боярин Шубин Николай Ильич свою часть договора выполнил полностью. Ну, он и выполнил, как ему было нужно. С помощью подполковника Стрельцова, конечно.
Теперь