Наступил вечер. Каким же долгим показался этот бесполезный день.
Мама смотрит странно.
Ходит медленно по дому, шаркая ногами, из комнаты в комнату. И скрежет зубами. Косится исподлобья. Что-то думает, отводит взгляд, едва встретившись со мной глазами. То и дело прикрывает глаза ладонью, резко останавливаясь. И в этот момент, кажется, что она к чему-то прислушивается. Невольно прислушиваюсь и я.
Тишина.
Но мать, кажется, слышит чей-то голос? И от осознания этого факта, от догадки что, скорее всего так и есть, становится жутко и не по себе. Волна мурашек бросается галопом по телу, волоски на руках встают дыбом.
Кто из них на самом деле болен?
Да это явно она! Одержимая! Черти, демоны – шепчут ей в уши свои темные песни…
Я мотаю головой, прогоняя жуткие мысли, но холод все же разливается по телу.
Я в очередной раз поежилась.
Печка протоплена, но воздух в доме влажный и холодный, пол ледяной. Горячие батареи отчего-то не дают тепла…
Мать медленно вышла из комнаты и скрылась в темном коридоре, в той стороне, где располагалась кухня. Я вытянула ей вслед шею, прислушалась. Собственное биение сердца ритмично ускорялось. Перед глазами – обеденный стол – нож с розовой рукояткой на масленке – я не убрала его на место! Нож с синей рукояткой у плиты.
С кухни тишина. Я напряженно сглатываю, чувствуя, как по спине тонкой струйкой течет холодный пот.
***
Не гремит посуда, не шаркают ноги в растоптанных тапках. Почему перед глазами вдруг всплыли картинки ножей, я и сама не знала, но страх подпитывался сценами убийств, что мимолетно кружились в моей голове и заставляли и наяву увериться в этих догадках. С таким-то поведением матери! И это стойкое ощущение внутри: предчувствие смерти, запах, липкость, ползущая по коже и делающая пальцы неприятно влажными.
Свет, льющийся от единственной лампочки в коридоре, на мгновение померк. Я сглотнула колкую слюну и моргнула. В дверном проеме появилась мать. Стоит, не шевелясь, опустив голову. Лица не видно – падает тень. Лишь слышен скрежет зубов, да такой сильный, что кажется, зубная эмаль в этот самый момент стирается в порошок.
Бесноватая!
– Мам? – голос дрогнул. – Может, пора спать? Поздно уже.
Собственный голос тихий, умоляющий, заискивающий.
– Ты мне что-то хочешь сказать? – спрашивает она с вызовом в голосе, словно только этого и ждала, когда ее затронут, и вскидывает голову.
Я удивленно, точнее недоуменно растянула губы, подобралась.
– Просто…
– Ну давай, скажи!
Я вздохнула, когда хрупкая женщина, приходящаяся МНЕ? матерью двинулась на меня. И от былой хрупкости, не осталось и следа.
– Мам…
Женщина почти дошла до меня, но в центре комнаты резко сменила направление и подошла к старому патефону.