– Эта напасть, Ларций, ничто по сравнению с той угрозой, которую таит этот приказ.
Ларций пожал плечами.
– Какая беда может ждать человека, которого сам император вызывает в ставку? Опала? Меня и так давно отстранили от дел.
– Смерть.
Ларций презрительно скривился.
– Не слишком ли, Лупа?
– Не слишком, префект. Очень даже не слишком.
Ларций натужно рассмеялся, поднялся и, заложив культю за спину, подошел к забранному прозрачным стеклом окну. Спросил оттуда:
– Вот прямо так и вызывают, чтобы казнить перед строем? – и уже не в силах сдержать раздражение, воскликнул: – Других забот у императора нет? На меня поступила жалоба? Донос? Если даже и так, откуда ты можешь знать об этом? За какие такие прегрешения меня ждет смерть?!
– Прегрешения отыщут, это пустяк. И как все случится, не знаю. Только сдается мне, что от имени императора зовут тебя в ставку твои прежние дружки.
– Какое ты, бывший раб, имеешь право совать свой нос в государственные дела?! Как ты смеешь называть «дружками» Лузия Квиета, Публилия Цельза, Авла Пальму, Луция Конста, лучших полководцев Рима? Ты полагаешь, что теперь, когда ты спутался с Адрианом, тебе все позволено?
Лупа ответил не сразу, взял паузу. Наконец промолвил:
– Мне дорога память о Волусии. Мне дорог Эвтерм, не побоявшийся ради презренного раба рискнуть жизнью. И ты мне дорог, Ларций, потому что когда-то спас меня от смерти. Поверь, я сказал правду.
Вновь молчание, затем Лупа продолжил тихим, пустым голосом:
– Подумай о сыне, префект. Сам ты можешь поступать, как тебе заблагорассудится, но подумай о Бебии.
– Каким же это образом, позвольте спросить, мне следует позаботиться о нем?
– Если решишь отправиться в Азию, немедленно дай вольную Эвтерму. Назначь его и меня опекуном Бебия. Заранее приготовь все документы об опеке. Распредели состояние, чтобы в случае чего твоя семья не осталась без средств к существованию.
– В случае чего? – выкрикнул хозяин.
Лупа, стараясь убедить хозяина, повысил голос:
– В случае беды! В этом вызове таится страшная угроза.
– Ты призываешь нарушить дисциплину, забыть о долге? Ты призываешь меня пренебречь приказом, который, по общему мнению, принес мне честь и уважение всего Рима? В своем ли ты уме, Лупа?
– В своем, Ларций. К сожалению, моего влияния недостаточно, чтобы, если случится худшее, спасти тебя от гибели. Поверь, здесь нет чьей-либо злой воли. Твоей жизнью играют боги – они любят развлекаться подобным образом.
Гость кивнул в сторону раба, сидевшего в дальнем углу кабинета.
– Вспомни, как ты сослал Эвтерма. По крайней мере, не спеши отбыть в Парфию. В этом я готов помочь тебе.
Ларций наконец сумел взять себя в руки. Кивнул, потребовал коротко:
– Хорошо, объяснись.
– Император испытывает недомогание. Он по-прежнему силен, может часами скакать на коне, порой принимает участие в битвах, но