Тебе нужна ясность. Хорошо, будет тебе ясность.
Я вполне сознаю, что вопрос о престолонаследнике может обостриться в любую минуту, особенно теперь, когда все близкие мне люди неожиданно стали придавать особое значение моему самочувствию. Короче, в ставке образовались две неравноценные по численности партии. К моему удивлению, все близкие мне люди оказались страшно заинтересованы в решении этого вопроса. Все поспешили обозначить свои позиции, в результате я оказался лицом к лицу с двумя враждующими партиями, а как ты сам понимаешь, подобное положение плохо способствует успешному ведению войны. Ничего, начнется поход, я их всех прижму. Они у меня забегают, однако для проверки исполнения приказаний мне нужен верный и нейтральный человек. Я сознаю, что твое положение может внезапно оказаться незавидным, но ты старый вояка. Кто и когда сказал, что приказы следует исполнять в зависимости от обстановки, руководствуясь исключительно собственными интересами? Я был уверен, что ты не посмеешь ослушаться моего приказа, не станешь юлить и сказываться больным, или Аид знает, какую еще найдешь причину, чтобы только остаться в Риме, в стороне от этой грызни. Я рад, что не ошибся в тебе. Мне очень скоро может понадобиться прямодушный и верный человек. Я должен быть уверен, что приказ, который я отдам, будет исполнен в точности и в срок, без оглядки на дружков, личные пристрастия, страх за собственную жизнь и прочие сопутствующие обстоятельства. Я пока силен, и в любом случае свою партию доведу до конца, но помочь мне в этом могут только такие, как ты. О том свидетельствует и поход Македонца.
Император сделал паузу, приложился к фиалу вина, потом вновь перевел взгляд на небо, на свою звезду. Не глядя на соседа, нарушил молчание:
– Расскажи, что в Риме? Ты проехал Италию, побывал в Антиохии, заглянул в мою ставку, осмотрел театр военных действий. Выкладывай!
Ларций ответил не сразу, в тот момент он задумался о праве императора распоряжаться не только жизнями, но и судьбами подданных. Эта мысль покоробила его. Лет пятнадцать назад, еще в Дакии, Траян вот так же в доверительной беседе призвал префекта гвардейской конницы добровольно уйти в отставку. Марк тогда откровенно признался, что не в силах предоставить ему более важную должность, дабы не возбуждать в своем окружении нездоровые настроения, завистливые упреки и обиды.
Что Лонг мог возразить командиру и императору? Что государственная кувалда всегда разит без промаха? В Дакии ему хватило ума тихо отойти в сторону. Теперь та покорность повернулась к нему своим истинным, безжалостным лицом.
Лупа был прав, он допустил роковую ошибку.
Что ж, теперь поздно каяться, изменять себе.
И все-таки Ларций никак не мог стряхнуть с себя комочки обиды, они липли к нему, как рыбья чешуя. Бац – и ты никто, отставной префект, пусть даже щедро награжденный и осененный лавровым венком. Бац – и ты вдруг понадобился, чтобы исполнить приказ, о котором можно сказать только одно – за исполнение